в авральном порядке принялись устранять последствия катастрофы.
Филатов грозно уставился на друзей
– Я же предупреждал, чтобы вы держались подальше от этого расследования.
Успенский развел руками.
– Но мы и не занимались расследованием. Покровский попросил Василису заменить Аду в постановке. А я воспользовался случаем, чтобы немного подкалымить. – Он помахал перед прокурором составленным в буфете списком. – Видишь, сколько клиентов? Всем срочно понадобились гороскопы.
– Это правда? – Филатов перевел взгляд на Василису.
Та покраснела, но подтвердила.
– Да. Я торчала там, на балконе, и, если бы не Андрей, меня сейчас соскребали бы с этой мачты. У меня практически не было шансов спастись.
Несмотря на то что губы у нее тряслись – реакция на стресс, – она все же пыталась шутить.
Но Филатов посерьезнел еще больше.
– Вот, значит, как? А ты не думаешь, что кто-то специально уронил эту хреновину на тебя? Это ведь не первый случай, помнишь звонки с угрозами? Кто монтировал декорации?
– Наверно, те двое уголовников, которые напали на Василису в подвале.
Филатов кивнул.
– Вот именно. Я ими займусь. А кто руководил установкой декораций?
– Ну, это режиссер, – уверенно произнес Андрей. – Он тут сам всем распоряжается, лично, никакой самодеятельности и инициативы не терпит. Гений, что с него возьмешь.
Прокурор с неприязнью посмотрел на Покровского, бестолково суетившегося возле сцены.
– Определенно, этот гений вызывает у меня большие подозрения. Кроме того, у нас тут появилась новая версия преступления. Мы хорошенько прошерстили «Офис–банк». За ним стоит международный концерн «Офис–корпорейшн». Серьезная организация. Возможно, мы имеем дело с рейдерским наездом.
Тут Василиса почувствовала себя в привычной атмосфере.
– И какое место в этой цепочке занимает Покровский с его театром?
– Театр можно использовать в качестве подставной организации. А Покровский, я наводил справки, на редкость неустойчивый в нравственном смысле человек. Такой пойдет на сделку с кем угодно, душу дьяволу продаст, лишь бы добиться своего.
Василиса и Успенский переглянулись. Филатову это не понравилось.
– Вы что это, друг другу глазки строите? Предупреждаю, если вы что-то от меня скрываете…
– Ничего мы от тебя не скрываем, – заверил его Андрей и в нескольких словах изложил то, о чем они говорили с Василисой накануне вечером.
Филатов слушал, не перебивая. Постепенно его лицо все сильнее сводила судорога невыразимого страдания.
– При чем здесь Булгаков? Ты, Палыч, опять про переселение душ? Значит, ты – реинкарнация Нострадамуса, режиссер Покровский – писателя Булгакова. А я кого – Берии?
Андрей успокоил его.
– Может быть, Шерлока Холмса. Если хочешь, я могу это уточнить. А что тебя беспокоит?
– Не слишком ли много совпадений?
Успенского это возмутило.
– Во–первых, речь идет не о реинкарнации. Здесь мы имеем дело с явлением совсем другого рода. Это не переселение души, а, скорее, перевоплощение. Когда один человек рождается в момент смерти другого, он может унаследовать не только его судьбу, таланты и предпочтения. Такая преемственность предполагает продолжение миссии предшественника. Все, что тот не успел сделать при жизни, приходится продолжать и доделывать его наследнику. А, во–вторых, что значит «Много»? Это не совпадения, а норма. Подобное происходит сплошь и рядом. Понимаешь? С каждым из нас. Каждый имеет своего предшественника в информационном поле. А кого именно – можно установить с помощью астрологии.
Но Филатов продолжал упорствовать.
– Ты забыл, что население Земли растет. Сколько нас сейчас и сколько было сто, тысячу, десять тысяч лет назад? А сто тысяч лет? Недавно по телевизору сказали, что все мы произошли от группы численностью в двадцать человек. Так где ж на всех набраться душ для перевоплощения?
Успенский не удержался, чтобы не съязвить:
– Двадцать человек? А я-то думал, что мы произошли от двоих – от Адама и Евы. Так вот, повторяю, ты не понял главного – дело не в переселении душ, а в копировании изначальной матрицы с последующим усложнением. Конечно, не у каждого создаются условия, чтобы реализовать то, что не успел его предшественник. И наоборот, кто-то уходит далеко вперед. В этом суть. А кажущиеся совпадения – это то, что лежит на поверхности. Они довольно часты. Просто никому в голову не приходило вести статистику. И, самое главное, зло, воплощенное в субъектах–носителях, также повторяется по определенному сценарию. И его можно вычислить.
Филатов схватился за голову.
– Меня нужно выгнать из прокуратуры взашей только за то, что я это слушаю и не отправляю тебя в дурдом. До такого даже Ломброзо не додумался. Это же чистой воды паранойя! Короче, Палыч, давай к этому разговору больше не возвращаться. Уезжайте отсюда, пока вас совсем не убили.
Василиса и Успенский покорно развернулись и направились к выходу. Неожиданно Филатов догнал их.
– Постойте! Чуть не забыл. Василиса, помнишь, я обещал тебе охрану, когда дело будет возбуждено? Так вот, теперь ты в безопасности, тебе выделили двоих омоновцев с автоматами. Подождите, сейчас я их пришлю.
Василиса приуныла. Андрей полностью разделял ее настроение.
– Это не охрана, а конвой. Если нас будет пасти пара автоматчиков, мы окажемся связаны по рукам и ногам, – тихо сказал он.
Но, на их счастье, по пути прокурору–криминалисту попался гениальный режиссер. Начала их разговора не было слышно, но очень быстро беседа переросла в крик и стала доступна окружающим.
– А я попрошу вас никуда не уезжать! – орал Филатов. – Считайте, что подписка о невыезде у вас уже имеется.
– По какому праву?! – не менее громко орал в ответ Покровский. – Вы не суд!
– Я вас арестовывать не собираюсь, а подписку о невыезде могу и сам отобрать, – возражал Филатов.
– Не посмеете! Это произвол! Вы отдаете себе отчет? При моих связях.
– Плевал я на твои связи!..
Андрей взял Василису под руку.
– Пойдем, пока они увлечены дискуссией.
Они вышли на улицу.
– Поберегись!
Мимо них пронесли мачту, едва не убившую Василису. В хвосте процессии шел
