Но если произошедшее с моим предшественником было не так однозначно и ужасно, то судьба, постигшая несчастного клерка, действительно заставляла меня содрогнуться. Ему ведь было известно что-то еще, нечто такое, о чем он не отважился сказать ни следователям, ни мне, вероятно, опасаясь, что его сочтут сумасшедшим. Может быть, изложи он все честно милиции, его бы взяли под охрану… или поместили в психиатрическую лечебницу, перебил я сам себя. По крайней мере, лечебница - закрытое учреждение, проникнуть в нее преступникам было бы куда сложнее, и как знать, мой клерк все еще мог бы быть жив. Маловероятно, настаивал мой внутренний собеседник: злоумышленников, которые просто не пользуются дверьми и окнами, вряд ли смутит охрана и ограда специальной клиники.
- Не нравится? - огорченно спросила у меня официантка, показывая на давно остывший шашлык.
Думая о своем, я мрачно покачал головой, и она вздохнула, наверное, беспокоясь о судьбе своих чаевых.
- Он ведь тут раньше всегда обедал, - с середины своего собственного мысленного диалога вдруг решив его озвучить, сказала официантка.
- Кто?
- Илья… Семенов. Убили которого, - Лена шмыгнула носом. - Он такой хороший был, веселый. Шутил все время, сдачу всегда оставлял.
Я кивнул, пытаясь представить, как этот малоприятный заносчивый очкарик с вечно зализанной челкой мог кокетничать с девушками. Хотелось сказать какую-нибудь колкость, но я вовремя дернул за вожжи, напомнив себе, что с женщинами и у меня самого все складывалось не слишком гладко.
- В тот вечер Илья к нам ужинать пришел, я запомнила, потому что он раньше никогда так поздно не бывал, только в обеденный перерыв. Он же женатый был, дома всегда ужинал… Мы с ним болтали иногда, когда я покурить выходила, - словно оправдываясь, добавила она.
- И что же в тот вечер? - я постарался мягко вернуть ее мысли в нужную мне колею.
- Сказал, что работы много, допоздна останется. Какие-то переводы у него были сложные, со словарем много пришлось возиться, вот и засиделся.
- Разве он сам переводил? - удивился я. - Мне казалось, он так - по административной части.
- Не знаю, - она пожала плечиками. - А когда я домой уходила, уже было совсем поздно, полвторого ночи, я как раз в тот день закрывала - у него еще свет горел. Вас посчитать или кофе будете?
Шкатулка ее откровенности захлопнулась так же внезапно, как и отворилась. Я заказал кофе в расчете на то, что мне еще удастся ее разговорить, но принеся его, официантка тут же удалилась. Дымящийся эспрессо я долго зачем-то размешивал казенной чайной ложкой, слушая, как она позвякивает о стенки чашечки, потом разом выпил холодную и уже невкусную черную жижу и попросил счет.
Щедрые чаевые заставили ее улыбнуться.
- А что ваше название означает? - спросил я у нее, надеясь чуть развеять похоронное настроение, сложившееся к концу нашего разговора.
- Цомпантли? Сейчас у хозяина спрошу. Рубен Ашотович!
Усатый толстяк за дальним столиком встрепенулся и сонно посмотрел на нее.
- Вот тут спрашивают - что «Цомпантли» означает? Это ведь по-вашему что-то, да? Или по-грузински?
- Ничего не означает, - растягивая гласные в характерном выговоре, флегматично отозвался тот. - Слово красивое…
Домой я возвращался в глубокой задумчивости. Мне начинало казаться, что по случайности я очутился в эпицентре урагана: неведомые и неизмеримые силы крушат все по сторонам, вырывают с корнями вековые деревья, уносят в никуда людей, - но в самой середине этого буйства стоит мертвенная тишина. Хоть, возможно, именно я, сам того не понимая, и вызвал этот вихрь, меня он не затронул. Пока…
Наиболее вероятным мне представлялось то, что, со свойственной мне везучестью, я угодил в самое пекло разворачивающейся детективной истории, все действующие лица которой гоняются за неким бесценным книжным антиквариатом. Маньяки-букинисты, наемники, работающие на крупные аукционные дома, уголовный розыск, оказавшиеся не вовремя и в ненужном месте филологи-испанисты и сотрудники переводческих фирм… Вышла бы чудесная детская приключенческая книга, а еще лучше - комикс. Я попробовал подтянуть уголки губ к ушам, говоря себе, что ситуация складывается презабавная. Ничего не получалось. Мне было действительно не по себе.
Судьба ограждает меня от искушения, подумалось мне вдруг. Будь у меня хотя бы малейшая возможность добраться до продолжения дневника конкистадора, я без секундных колебаний снова взялся бы за его перевод. Кто знает, какая участь ожидала бы меня в этом случае, но вряд ли я стал бы размышлять о ней, не узнав и не перепечатав по-русски, что произошло с отрядом конкистадоров в СарйиЬ V. Однако незримая рука остановила меня за шаг до пропасти, в которую я слепо шел, развернула и отправила в противоположном направлении - к нормальной, обычной жизни. Спокойной, обыденной, серой, давно набившей мне оскомину, пустой, никчемной жизни. К жизни. Должен ли я быть ей за это признателен?
Так или иначе, выбора мне не оставили. Как заведенный, я продолжал вышагивать в ту сторону, куда меня запустили. Повернуть самостоятельно я никуда не мог; в таком положении остается только выискивать его преимущества.
Однако успокоиться и забыть о моей экспедиции в леса Юкатана мне удалось далеко не сразу. Придя домой, я первым делом уселся за книгу Э.Ягониэля, сдабривая изучение быта индейцев народности майя вишневым вареньем.
