– По человеческой логике – да, глупость. А вот по логике Вселенной, вероятно, и нет, – возразил Свинг. – В качестве примера взять хотя бы вас, Глеб Матвеевич. Прошу, не обижайтесь, но где логика в том, что из всего человечества именно вы стали Держателем?
– Да уж, оказия… – пробормотал я. Паша был прав. Выстройся достойные сыны человечества в очередь на держательское место сообразно общественным заслугам, Лингвист торчал бы в той очереди под порядковым номером из десяти цифр. Причем первая из них была бы в лучшем случае пятеркой.
– Вот и Источник в действительности может быть где угодно и иметь какой угодно размер, – резюмировал Тумаков. – Вплоть до булавочной головки. Или же неприметного колодца в далекой сибирской глубинке.
– Нет, студент, здесь ты точно ошибаешься, – уверенно заявил я. – Я видел Источник и плавал в нем… Даже если в нашем мире он станет колодцем или бусиной, все равно его сияние будет подобно Солнцу… Да, именно Солнце! Только в него мог превратиться Источник. Ведь совсем не обязательно, что он должен находиться на Земле.
– Хорошо, пусть будет Солнце, – пожал плечами Паша. – Из этого следует, что ваше сознание растворено сейчас в нем, как когда-то разум Пупа был растворен в Источнике. Правильно?
– Вполне возможно, – не стал отрицать я. – Только как это определить? И почему после такого разделения я, подобно Пупу, не превратился в черного призрака?
– Наверное, все дело в этой побрякушке, – предположил Охрипыч, щелкнув пальцем по моему наручню. – Когда Пуп завоевал Вселенную, он был гол как сокол, а при тебе уже имелся, можно сказать, целый свод законов Трудного Мира. А в нашем мире разум не живет без тела, да еще внутри Солнца. Даже держательский. Все разумные существа населяют исключительно Землю, включая богов. Таковы местные понятия, и являйся ты хоть величайшим из чудотворцев, твои чудеса будут происходить лишь в рамках существующих законов мироздания. Ты, браток, теперь в Трудном Мире новый Бог – пока, конечно, только теоретически! – но придумал тутошние правила не ты. Тебе по силам двигать по небу светила, но вывернуть их наизнанку у тебя не получится при всем старании. Калибр, как говорится, мелковат. Пуп начинал с нуля и был волен творить с материей все, что вздумается, а ты – нет. Ты хотел не конструировать миры, а лишь спасти свою Вселенную от ее же создателя. Отсюда и другой коленкор. Все это – опять же чисто теоретически – послужило во благо человечеству, но сильно ущемило твои способности Творца. Правильно я мыслю, студент?
– Логично, Архип Семенович. По крайней мере, нашей с Глебом Матвеевичем теории это не противоречит, – ответил хитрый Свинг, льстиво приплетя меня в соавторы своей концепции. Похоже, он верил в мои пока не раскрытые силы больше остальных и всячески старался упрочить к себе мое благорасположение.
– Ладно, идеями мы с вами обогатились по самое «не хочу», – подвел я итог всему вышесказанному. – Но чем они могут в данный момент нам помочь? Столько догадок, а воз и ныне там.
– М-да… – нахмурился Хриплый, после чего с робкой надеждой предложил: – А может, браток, все-таки дернешь за какой-нибудь рычажок? Самый маленький – чтобы только проверить, есть этому миру от тебя польза или нам на кого-то другого надо молиться?
– Легко сказать, Охрипыч: дерни… – еще больше пригорюнился я. – Там ведь даже неизвестно, за что хвататься, а уж куда дергать – и подавно. Правильно сказал классик: трудно быть богом. Только вот догадывался ли он, как хреново это на самом деле?
– Ой, кажется, кто-то идет! – вдруг встрепенулась молчавшая до сего момента Леночка и ткнула пальчиком в сторону поезда. – Смотрите, вон там, возле вагона!
Мы как ужаленные подскочили со скамеек и уставились в указанном направлении. Действительно, в отбрасываемых вагонными окнами квадратах света даже не шел, а бежал неуклюжий сутулый тип. При этом он отчаянно жестикулировал, но голоса его мы не слышали.
– Дядя Пантелей? – неуверенно произнесла Веснушкина и тут же сама себе ответила: – Нет, это не он…
– Это Рип, – сказал я, убирая руку с рукоятки «зиг-зауэра». Я схватился за него чисто рефлекторно, поскольку еще после опытов Агаты с зажигалкой догадался, что вряд ли сумею выстрелить из пистолета. – Больше никто во Вселенной не бегает так по-идиотски. Однако странно, что адаптер сохранил не только тело, но, похоже, и память! Ну ничем этого гада не проймешь!
Пока Рип приближался, до меня дошло, почему мы не слышим его криков. Звуковые волны в застывшем мире затухали столь же быстро, как энергия брошенного камня. Мы без проблем разговаривали друг с другом, потому что все время держались вместе. Но уже на расстоянии в десять шагов ни один из нас не смог определить на слух источник шума.
– Какое счастье, что я добрался до тебя раньше, чем Пуп! – вместо приветствия заявил мне Рип. Он выглядел донельзя взбудораженным и в упор не замечал прочих участников идущего в курилке консилиума. – Хорошо, хоть знал, где тебя искать! Только за счет этого я обогнал Пупа с его сворой! Пусть это он создал Трудный Мир, но я ориентируюсь в нем все- таки лучше.
– Что происходит? – спросил я. Волнение адаптера моментально передалось мне и остальным.
– Долго объяснять, Глеб! – отмахнулся адаптер. – Надо срочно залезть на какую-нибудь возвышенность. Такую, откуда нам было бы видно всю округу.
– Крыша вагона подойдет? – предложил я первое, что пришло на ум.
– Вполне! – согласился Рип. – Лезем туда.
И побежал к ближайшей вагонной сцепке – взобраться на крышу поезда можно было лишь по лесенкам, расположенным на торцевых стенках вагонов. Я оглянулся на перепуганных товарищей, беспомощно развел руками и припустил за горбуном.
