хочешь, придется с ним согласиться. И помнить свое разгромное моральное поражение перед ублюдком Ипатом до конца своих жалких дней. – При первой же возможности устрою все так, как ты просишь. Можешь в этом не сомневаться. Иди, делай то, что задумал… Динаре что- нибудь передать?
– Динаре?.. – узловик задумчиво отвел глаза, но колебания его продлились недолго. – Нет, пожалуй, ничего не передавай. Все, что нужно, она и без слов поймет – поди, не маленькая. А вот охламону этому, Жорику, если не трудно, передай от меня извинения. Нет, я вовсе не сожалею о том, как мы тогда с ним обошлись – невелика потеря… Просто хочу, чтобы Жорик, как и ты, не держал на меня обиду. Болтать-то он завсегда был горазд, не угомонить. Так что, глядишь, теперь и он на пару с тобой за меня сталкерам доброе словечко замолвит. Один язык – хорошо, но два – лучше… Ну что, забыли вражду и договорились?
И Ипат, вперив в меня вопросительный взор, протянул ладонь для рукопожатия.
– Забыли и договорились, – подтвердил я, пожимая ее. – Удачи тебе, Ипат!
А про себя подумал, что если выживу, то вряд ли в будущем судьба подбросит мне еще одного такого заклятого врага, о гибели которого я стану в глубине души сожалеть…
Глава 14
Ипат не стал соскакивать с троса сразу, как только спустился по нему, а предпочел сначала хорошенько на нем раскачаться. Зачем он это делает, я смекнул, когда увидел, в какую сторону соратник раскачивает маятник, на конце которого он повис.
В месте, куда вознамерился приземлиться прыгун, стояла массивная плосковерхая тумба. Она являлась не то противоударным корпусом какого-то агрегата, не то подставкой под оборудование, так и не установленное в отсеке. Впрочем, мнемотехнику это было без разницы. Главное, возвышаясь вровень с генератором, тумба позволяла сократить высоту Ипатова прыжка почти на треть. И, как следствие этого, уменьшить риск получить при соскоке травму. При удачном попадании, разумеется.
Имея за плечами опыт подобной воздушной акробатики, я расценивал шансы Ипата на успех как неплохие. Он уже доказал, что способен задействовать весь потенциал своих имплантов, и даже простреленная рука почти не влияла на его искусственно усиленную сноровку. Нужно, чтобы только узловик совладал с коварной инерцией. При приземлении по такой траектории она неизбежно попытается сбросить его с плацдарма, на который он десантировался.
– Давай! – гаркнул соратник во все горло, когда колебания его маятника стали достаточно размашистыми. А затем при движении вперед отцепился от троса, сделав это в момент максимального разгона, на полпути к верхней мертвой точке.
Кричал Ипат не от куража, хотя сейчас его кровь наверняка бурлила от переизбытка адреналина. Команда «Давай!» предназначалась мне, уже сидящему у вентиляционного отверстия с «душегубом» наготове.
Как ни хотел я проконтролировать прыжок соратника, пришлось отвлечься и переключить внимание на рассыпавшихся по залу сталтехов. Их следовало удерживать подальше от мнемотехника до тех пор, пока это возможно. С учетом их недюжинной прыти задача сложная. И потому прочие гранаты Ипат забрал с собой. Больше одного гранатометного барабана мне не расстрелять – его перезарядка отнимает слишком много времени, но оставшиеся боеприпасы могли еще сослужить нам хорошую службу.
Первыми тремя гранатами я накрыл позиции сталтехов, которые засели близко к тумбе и уже высовывали головы, вычисляя, что мы замышляем. Убить, правда, никого не убил, но я к этому и не стремился. Взрывы все равно прогремели в стратегически важный момент – когда прыгун очутился на облюбованном плацдарме. И вместо того, чтобы нестись толпой к диверсанту, пока тот не мог защищаться, противникам вновь пришлось попрятаться за укрытия, давая тем самым ему возможность твердо встать на ноги.
А вот этого у Ипата, к сожалению, не получилось. Траекторию прыжка он рассчитал верно. И с инерцией бы справился, окажись тумба хотя бы раза в полтора шире. Коснувшись ее ботинками, рыцарь с ходу перекувыркнулся через плечо, дабы смягчить приземление, а затем снова встал на ноги. И все бы ничего, но произошло это уже на самом краю площадки. Она закончилась, а увлекающая соратника инерция еще не иссякла. Ипат был вынужден сделать этот предательский шаг и соскочить на пол, ибо, противясь неизбежному, прыгун просто упал бы с тумбы вниз головой.
Уперев «душегуб» в край проема, я удерживал его одной рукой, а второй начал поспешно выбирать трос. Теперь он рыцарю не понадобится, а мне, напротив, жизненно необходим. Приходилось заниматься двумя делами одновременно, но отложить какое-либо из них на потом было невозможно. В момент, когда диверсант прорвется к генератору, я должен быть на пути к выходу из шахты. А без троса мне не преодолеть обратный путь с должной скоростью.
Сиганув с тумбы, Ипат очутился за ней и скрылся с моих глаз. Но не с глаз сталтехов. Вряд ли этот просчет стоил ему жизни. Так или иначе, свою задачу плацдарм выполнил и позволил узловику преодолеть высоту в два, а не в один прием. Однако преждевременный соскок создал мнемотехнику другие серьезные трудности, которые он до своего неудачного приземления намеревался обойти. Если не полностью, то хотя бы частично.
Согласно первоначальному плану, Ипату предписывалось бросить с тумбы гранатометный ранец туда, где труба охладителя проходила сквозь специальное отверстие в силовом экране. После чего я прицельным выстрелом сверху подорвал бы боеприпасы «душегуба», суммарной мощности которых с лихвой хватило бы для разрушения воздуховода. Достаточно широкого, чтобы диверсант пробрался через образовавшуюся брешь к генератору и исполнил возложенную им на самого себя миссию. При идеальном стечении обстоятельств ему даже не пришлось бы вступать в драку. Взрыв удержал бы сталтехов на месте, и, пока они соображали бы что к чему, мой соратник успел бы осуществить задуманное.
К несчастью, его оплошность спутала наши карты, и потому нам обоим пришлось поспешно прилаживаться к изменившимся обстоятельствам.
Обнаружив противника в пределах досягаемости, «мотористы» вмиг забыли об угрозе сверху и, дружно покинув укрытия, устремились к тумбе. Ни дать ни взять стая собак, заметившая брошенную кость. Понадеясь, что мнемотехник не выскочит из-за преграды так скоро, я выпустил по сталтехам еще четыре гранаты. Стрелял на опережение, дабы они угодили туда, где основная масса врагов окажется через секунду-другую. Рискованный ход. А вдруг я ошибся в расчетах и Ипат, кинувшись в атаку раньше, чем ожидалось, нарвется на наш же заградительный огонь? Но сдержать несущуюся к соратнику вражью ораву иным способом я был не в состоянии.
Полностью остановить ее не получилось – как-никак мы воевали не с людьми, а с куда более живучими созданиями. Для выведения из строя дюжины обычных сталкеров этого вполне хватило бы. Но девять полностью боеспособных сталтехов и два калеки – те, которых подстрелил еще Ипат, – прошли через взрывной заслон, потеряв лишь троих: того самого безрукого «ветерана» и двух его здоровых собратьев. Из прочих восьми несколько попадали на пол, кое-кто лишился руки или ноги, но трое не пострадавших героев все же добежали до тумбы. И, обогнув ее с двух сторон, набросились на пока невидимого мне рыцаря.
В какую бы боевую машину он ни превратил себя перед схваткой, схлестнуться с тремя сталтехами сразу было для него нелегким испытанием. Однако троица взрывоустойчивых «мотористов» не застала Ипата врасплох, чего я больше всего опасался. Сверкнула вспышка, и из-за тумбы вырвался ярко-красный луч. Который тут же начал метаться от стены к стене, оставляя на них потеки расплавленного металла и длинные косые борозды.
Зажатый с двух сторон мнемотехник активировал армган и сделал это раньше намеченного срока. Но ничего не попишешь – иную защиту против такой серьезной и близкой