– Да не очень, мистер Платт...
– Ну, надеюсь, скоро у тебя все наладится... – Моргана дела Анабель волновали не больше, чем меня – политическая обстановка в Зимбабве. А герр Шульц так и вовсе представлял для Платта пустое место, поскольку в мою сторону он даже не глядел.
Ответив Кассандре, Бета-креатор снова уткнулся в книгу, давая понять, что разговор исчерпан. Но девушка не понимала намеков.
– А скажите, мистер Платт, что сейчас с вами произошло? Это что-то вроде точки «Феникс»? – полюбопытствовала Кассандра, не меньше меня заинтригованная ожившим шедевром изобразительного искусства.
– Это, милая, всего лишь компактный дубль-редактор. Я просто решил... немного подкорректировать себе внешность, поэтому и не расслышал, как вы вошли, – пока сдержанно, но уже не столь любезно ответил Бета-креатор. Яснее ясного, пижон просто побоялся сознаться, что трусливо спрятался в дубль-редактор, когда просек, что те, кто стрелял снаружи, открывают ворота библиотеки. Не отпирайся они автоматически, вряд ли мы вообще дождались бы помощи от мистера Платта. – Точки «Феникс» как таковой здесь нет. Разве тебе не известно, милая, что резиденты «Терра» не нуждаются в точке возрождения? При необходимости мы можем возрождаться в любом месте симулайфа и на любом уровне развития дубля. Исключение составляет только герр Шульц, который живет здесь по особым правилам.
Гляди-ка, заметил! Какая честь для герра Шульца: заслужить внимание небожителя!
– И что это за особые правила? – поинтересовался я.
– А разве ваш друг Васкес не ознакомил вас с ними? – сверкнув глазами, с вызовом ответил Платт.
– Васкес мне не друг, – возразил я, поглядев на Кассандру, но ее реакция на эту фамилию была равнодушной. Вот и хорошо, решил я. Если называть Тенебросо в присутствии Анабель его настоящим именем, девушка, возможно, ни о чем не догадается. Только бы этот старый хрыч не раскрыл моей тайны, однако он, кажется, не пользовался в разговоре игровыми псевдонимами.
– Ну, судя по тому, что вам известны детали одной из наших с Мануэлем приватных бесед, я бы так не сказал, – возразил Гамма-креатор, имея в виду мои слова о потоптанных грезах, невольно сорвавшиеся с языка перед его портретом. Знал бы, что это за коварный портрет, помалкивал бы в тряпочку. – Да и не верю я, что два бывших преступника за все эти годы так и не спелись.
– Вы ошибаетесь, мистер Платт! – вступилась за меня Кассандра. – Арсений – уже давно не преступник!
– Кто это – Арсений? – не понял Морган.
– Мое настоящее имя на самом деле не Арнольд Шульц, а Арсений Белкин, – уточнил я. – Но можете называть меня как вам удобнее.
– Милая Анабель, не заблуждайся! – рассмеялся Гамма-креатор холодным надменным смехом. – Зачем, спрашивается, человеку с чистой совестью иметь несколько имен даже здесь? Бывших преступников не существует. В их раскаяние верит только церковь, но не я и остальная здравомыслящая часть общества. Место этих монстров за решеткой, а не в симулайфе!
Кассандра обиженно потупилась. Для нее только что открылось истинное лицо доброго дяденьки Моргана, когда-то водившего ее за ручку по сказочному миру. Я же не стал обижаться на «монстра», поскольку при всей моей неприязни к Платту тот называл вещи своими именами. Я посмотрел в глаза человеку, который, со слов Мануэля, был для грядущего симулайфа таким же богом, как Васкес – для Терра Нубладо, и у меня разом пропало всякое желание переселяться в Терра Олимпия. Тенебросо оказался прав на все сто – чистоплюй и аристократ Морган Платт рогами в землю упрется, но не допустит, чтобы по его совершенному миру-фантазии бродили монстры из насквозь прогнившей реальности. Действительно, не бывает бывших чудовищ – они становятся прекрасными принцами только в сказках. Но в сказку Гамма-креатора мне путь заказан... Я получил последнее доказательство тому, что у меня не было ни единого шанса на будущее, гори оно синим пламенем.
– Что ж, теперь я понимаю, мистер Платт, какие «технические проблемы» мешают вам впустить Арсения в новый симулайф! – произнесла Кассандра дрогнувшим гневным голосом. – Главная проблема не в оборудовании, в чем так долго пытался убедить меня отец. Главная проблема – в вас! Вы ненавидите Арсения и только поэтому не включили его в свой проект!
– Послушай, милая!.. – открыл было рот Морган, но девушка говорила уже не с ним, а со мной.
– Да, Арсений, «Терра» больше не нуждается в твоих услугах, и это чистая правда, – призналась она. Глаза у нее заблестели, а голос задрожал сильнее. – Ты спрашивал, что я о тебе разузнала. Все! Отец раскрыл мне правду, когда я пригрозила рассказать прессе о сотрудничестве «Терра» с профессором Маньяком. Никакой клиники Эберта и никакого коматозника Шульца не существует в природе. Тебя действительно застрелили двадцать пять лет назад при ограблении броневика. Только вот похоронили не сразу, а после того, как Маньяк Эберт вволю поглумился над твоим телом...
Если Морган Платт только что поставил точку в моих надеждах на будущее, то эмоциональный рассказ Анабель, который давался ей тяжелее, чем исповедь в собственных грехах, подвел-таки финальную черту под моим прошлым. Вернее, не подвел, а указал, где конкретно она пролегала: пятого сентября две тысячи восьмого года. Именно в этот день жизнь Арсения Белкина оборвалась окончательно и бесповоротно. Все, что происходило со мной в дальнейшем, можно было называть как угодно, только не жизнью, не ее симуляцией и уж тем более не грезами подключенного к нейрокомплексу коматозника...
В две тысячи восьмом «Терра» уже владела правами на внедрение ВМВ и после отказа Госса работать на нее тайно привлекла к сотрудничеству опального профессора Эберта. Свалившиеся на голову Маньяка недавние скандалы и громкие разоблачения отнюдь не остудили его исследовательский пыл, и Эберт был готов под любым предлогом продолжать свою антигуманную научную деятельность. Он постоянно выпрашивал у своих работодателей
