бензином, сидя в дымовой трубе. Мне пришлось ограничить убойную силу моей бомбы, дабы она не выбросила нас сконцентрированной в колодце взрывной волной аж к самому Городищу. Вернее, уже не нас, а наши растерзанные мертвые тела. Но использовать взрывчатый гель в «медикаментозных» дозах мы все-таки могли. Тем более что он упал не на голый пол, а в груду обломков. Отчего, говоря научным языком, увеличил свой поражающий эффект без увеличения мощности взрыва.
Иной страховки, кроме упора плечом в угол между стеной и дверью, у меня не было. Не бог весть какая мера предосторожности. Но, памятуя, что могло быть и хуже, стоило поблагодарить судьбу и за это одолжение.
Я не мог заметить со своей позиции вбежавших «гарантов». Зато Мерлину они были хорошо видны. О чем он предупредил меня посредством телепатии, транслировав мне в голову то, что видели сейчас его глаза. Наткнувшись на завал, оперативники остановились в дверях и оттуда принялись заглядывать в шахту. Явно чуяли, мерзавцы, что мы могли уцелеть, и потому осторожничали.
Успели они нас засечь или нет, этого мы уже не узнали. Медлить со взрывом было нельзя – враги, похоже, не намеревались продвигаться дальше – и Пожарский дал мне команду активировать детонатор.
За то время, что бласторезка находилась в моих руках, с ней, к счастью, ничего не случилось. Ультразвуковой взрыватель сработал как положено. Все мы – и я, и те, кто сидел на лестнице, – вжались в стену, дабы не подставляться под шальные обломки, и потому не смогли полюбоваться фейерверком. Сила взрыва оказалась меньше, чем я предполагал, и подброшенный им хлам до нас не долетел. Упругая и горячая воздушная волна промчалась по колодцу, словно мягкий поршень, задев нас своими краями, но мы сумели это пережить. Чего нельзя сказать о встречающих нас «гарантах» и о лежащей рядом с ними груде мусора. Им после нашего громкого «приветствия» уцелеть уже не довелось.
Помимо осколков пластика взрыв разметал по дну тучу ледяной шрапнели, часть которой и вовсе превратилась в пар. Он моментально заволок весь низ шахты вплоть до девятого яруса, лишив нас возможности выяснить, что стало с противником. Но самое главное – он по нам не стрелял. А значит, типы, нас обнаружившие, свое получили сполна…
…И это радует! Стало быть, теперь самое время проваливать с верхотуры, если, конечно, эти двое были единственными охранниками на десятом ярусе.
«Перепрыгивай на лестницу! – велел мне мысленно Семен. И, предвидя мои закономерные опасения, добавил: – Не бойся, я тебя поддержу! Спустишься первым и прикроешь нас внизу! Давай!»
Ну что ж, раз благодетель уверен в нас обоих, значит, дерзнем. Тем более что иного способа слезть с этого карниза все равно нет и не предвидится.
В более спокойной обстановке я бы мог перемахнуть через подобную пропасть и без помощи Мерлина, благо мои «аномальные» силенки это позволяли. Однако сейчас, когда мне предстояло совершить высотный прицельный прыжок на узкую лестницу, я был не вправе ошибиться. И отвергать дружескую помощь – тоже.
Бросив бласторезку в расползшееся внизу облако парового тумана – вот теперь точно прощай, оружие! – я отринул сомнения, сосредоточился на цели и, оттолкнувшись от карниза, взмыл над колодцем. Ничего особенного: привычное для меня ощущение короткого свободного полета на головокружительной высоте. Цель – лестничная перекладина, расположенная ниже той, на которой стоит Свистунов. Надо лишь крепко ухватиться за нее руками, остановить полет, а ноги потом сами отыщут точку опоры. Получится ли? Поглядим. Но до сей поры мне обычно удавались подобные выкрутасы…
В миг, когда траектория моего прыжка достигла верхней мертвой точки, Пожарский, как и обещал, пришел мне на помощь. Нет, он не протянул мне руку, да и как он это сделает, находясь выше Зеленого Шприца? Мерлин всего-навсего направляет на меня телекинетический импульс, только не отталкивающий, а, наоборот, притягивающий. Он не требует от Семена больших ментальных усилий, но этого вполне достаточно. Благодаря ему я не врезаюсь в лестницу, а плавно подплываю к ней, как будто меня тащит по воздуху за шиворот незримая могучая длань.
Да, лишь в такие моменты по-настоящему понимаешь, что, называя Мерлина своим богом, вольные сталкеры нисколько не грешат против истины…
Оказавшись на лестнице, я тут же начал спускаться вниз так быстро, как только могу. Верхолазание – моя стихия. В этой дисциплине я дам сто очков форы второму по ловкости члену нашей компании – Арабеске. Какие только препятствия мне не доводилось преодолевать в Пятизонье – да вы и сами это знаете по моим прошлым рассказам – поэтому даже такая неудобная лесенка была для меня что проторенная, ровная дорога. Я не слазил – я практически бежал по ней вниз, едва касаясь руками и ногами перекладин. Но как бы то ни было, меня все равно не покидала мысль, что я двигаюсь слишком медленно. И что мне при всем желании не успеть прикрыть спуск моих не столь быстрых соратников.
Не прошло и минуты, как я окунулся в пар, облако которого поднялось до девятого яруса и дальше не распространилось. Я мог бы ускорить нисхождение, спрыгнув с лестницы и пролетев последние метры по воздуху, но это – ненужный риск. В туманной белой пелене скрывались обломки лифта, на которые можно запросто напороться. Она не слишком плотная и, по идее, должна скоро развеяться, но пока приходилось мириться с такой отвратительной видимостью.
Впрочем, обломки – не самое опасное, что поджидало меня во мгле. Когда мои ботинки наконец-то коснулись усеянного битым пластиком мокрого пола, выяснилось, что я опоздал. Занять оборону в дверях и продержаться до подхода товарищей у меня не выйдет. Там, где я рассчитывал закрепиться, маячили в тумане два силуэта: вооруженные фигуры в доспехах. Они не топтались на месте, а целеустремленно перебирались через хлам, целую груду которого взрыв выбросил прямо в проход. Отчего в нем образовалась невысокая, по колено, баррикада. Она-то и вынуждала наших противников тратить время и силы на то, чтобы ее преодолеть.
Фигуральное название положения, в какое я угодил, было простым и емким: крыса в клетке. Дно шахты представляло собой ограниченное стальными стенами пространство площадью чуть более двадцати квадратных метров. Выход отсюда имелся всего один. Но его блокировали сразу двое головорезов, и еще неизвестно, сколько их было на подходе. Интересно, какие шансы на успех дал бы мне сейчас Менделеев, как и любой другой искин, привыкший глядеть на мир через призму беспристрастной математики?
Но даже сочти он вероятность моей победы в полпроцента, мне волей-неволей пришлось бы проверять его расчеты на практике. Иначе я поступить не мог. К счастью, все обстояло не настолько уж плачевно. И мне, как и той метафорической крысе, было чем кусать и царапать загнавших меня в угол охотников.
Не дожидаясь, пока они разглядят в тумане мой силуэт, я скинул с плеча «Ультимар» и не целясь – с такого-то расстояния? – шарахнул картечью в того противника, которого видел отчетливее. А затем, метнувшись к единственному доступному мне укрытию – краю дверного проема, – пальнул на бегу во второго «гаранта».
Не отскочи я вбок после первого выстрела, тут же был бы растерзан двумя пулеметными очередями. Они прорезали пространство, где я находился, когда сошел с лестницы, и проделали у ее основания пару десятков аккуратных дырок. Однако, судя по их сильному разбросу, оба моих попадания оказались удачными, и отведавшие свинца оперативники, у которых в глазах потемнело от боли, палили наугад.
Пока они неистовствовали, я поспешно добавил в подствольный магазин «Ультимара» недостающие патроны. Судя по долетающей до меня английской брани и возне, моя
