– Болтать меньше надо, когда в кому впадаешь, – ответил я, после чего справедливости ради все же поправился: – Не сказать, конечно, что ты бредил без умолку, но несколько важных слов все же проронил. Вернее, их было три: Грааль, крест и Гефер. Сам понимаешь, что последнее слово меня очень заинтриговало. Особенно после того, как схватившие тебя праведники и папаша этого самого Гефера так бурно отреагировали на твой бред.
– Во-о-он оно, значит, как! – протянул компаньон. – А я что, и про крест заикался? Вот дурак!
– Заикался, – подтвердил я. И, заметив, как при упоминании этого, казалось бы, самого малозначительного из трех вышеупомянутых слов Жорика охватило волнение, поинтересовался в ответ: – А в чем дело? Почему именно крест, а не Гефер тебя вдруг так обеспокоил?
– Потерпите еще немного, Геннадий Валерьич, – попросил Жорик. – Скоро сами все узнаете, я вам обещаю… А с Гефером у нас не слишком красивая история получилась. Пару месяцев назад все это произошло. Мы тогда с братом Ипатом и его командой в Чернобыле торчали, выжидали удачный момент, чтобы в Казантип вернуться. В тот день у тамошнего «тамбура» шибко неспокойно было, наверное, еще хуже, чем позавчера у московского. Сидели мы, можно сказать, без дела, от скуки маялись, вот я и решил до ближайших развалин тихонько прошвырнуться, посмотреть, нельзя ли там чем-нибудь поживиться. За два дня до этого как раз пульсация случилась, ну я и подумал, что бродяги в округе еще не все добро успели собрать, а значит, наверняка и на нашу долю что-нибудь осталось. Ипат не возражал и отпустил меня на полчаса – чем черт не шутит, а вдруг мне и впрямь повезет?.. Короче, в тех руинах мы с Гефером и столкнулись. Прямо нос к носу. Этот сопляк тоже к «тамбуру» подбирался, но нас не заметил. А когда я на него из-за угла случайно налетел, он хотел было удрать, но споткнулся и упал. Ну а я не будь дураком мигом накинулся на него и ствол ко лбу приставил. Смотрю: доспехи у пленника сектантские, и потому хочешь не хочешь, а придется его грохнуть. Так, мол, и так, говорю, извини, пацан, пускай у тебя еще молоко на губах не обсохло, но раз ты не на нашей стороне, значит, и разговор у нас с тобой будет короткий. А он вдруг взял и заплакал. Жалобно, прямо как девчонка. И о пощаде начал молить. «Не стреляйте, – говорит, – пожалуйста! Ради всего святого, отпустите! А я, Христом Богом клянусь, вам такую тайну открою, что вы потом меня век за это благодарить будете!» Представляете себе картину: распустивший нюни праведник?.. Вот и я малость растерялся и вместо того, чтобы пристрелить засранца, решил его сначала выслушать…
– Занятно. Что ж, теперь понимаю, как тебе удалось завладеть этим секретом в обход Ипата, – пробурчал я, однако в искренности Дюймового не усомнился. Судя по его неохотному тону, компаньон действительно не горел желанием вспоминать эту историю, и я был почти уверен, что знаю, чем она закончится. Но удостовериться в своей правоте все-таки не преминул. – И что же случилось потом? Пацан раскрыл тебе душу в обмен на пощаду, а ты не сдержал данное ему слово?
– Я бы его сдержал, Богом клянусь! – вспыхнул явно задетый за живое Жорик. – Просто этот Гефер… он сам виноват в том, что мне пришлось в него стрелять! Даже не знаю, что на него вдруг нашло: то ли он вдруг испугался и пожалел, что выдал мне тайник с Граалем, то ли просто не поверил моему обещанию – кто теперь разберет? Я всего на миг отвернулся, а праведник схватил камень и ка-а-ак заедет им мне по голове! Благо, по шлему попал, а не по лицу, так что я лишь назад отлетел. Оружие не выронил и на ноги почти сразу вскочил, но поздно. Гляжу – а Гефер уже к «тамбуру» со всех ног чешет. И ведь добежал бы, точно вам говорю! Вся нечисть в эту минуту куда-то на другую сторону вихря дружно шарахнулась. Но до него праведнику было еще далеко, а «шторм» вот он – у меня в руках и на боевом взводе стоит… Вам когда-нибудь приходилось убивать в спину?
– Ты бы еще, друг сердешный, спросил бродячего кота о том, ловил ли он воробьев! Да я, почитай, у каждого второго из тех, кого мне здесь довелось прикончить, лица не видел! – кисло усмехнулся я, припомнив ненароком и коварно убиенного мной пять лет назад аспиранта-шантажиста Кукуева, и вчерашнего дозорного сектанта, чей труп, видимо, все еще лежал на крыше церкви.
– А я вот до Гефера еще ни с кем так подло не поступал, – сказал Дюймовый. – И до сих пор не могу забыть, как он тогда упал. Молча, даже не вскрикнул. Лишь руками взмахнул, и все. Бежал – был еще жив и надеялся, что выживет. А через мгновение – бац! – лежит, и уже мертвый. Он, наверное, даже боль почувствовать не успел… Глупая смерть.
– Вполне обычная для здешних мест. Причем далеко не самая плохая, – заметил я в утешение помрачневшему компаньону. – Можно сказать, что Гефер еще счастливо отделался. Нарвись он тогда впопыхах у «тамбура» на бота или химеру, те его гораздо худшим способом умертвили бы… Ладно, давай забудем про пацана. Это его родной отец за собой в Зону притащил, вот пусть он теперь локти и кусает… Итак, завладел ты Геферовым секретом, вернулся к Ипату и что дальше?
– А что Ипат? – пожал плечами Жорик. – Ну да, хотел я ему поначалу обо всем случившемся доложить. Только пока назад шел, подумал: а вдруг Гефер все-таки наврал и никакого тайника там на самом деле нет? И что тогда? Ладно, просто легковерным идиотом обзовут, по шее накостыляют и на этом все. Так ведь и такой позор был мне даром не нужен. Вот я и решил, что лучше сейчас промолчу и тем самым не нарвусь на головомойку. А потом, когда нас в Сосновый Бор отправят, первым делом, как из «тамбура» выйду, проверю, солгал мне сектант или нет. Тем более что тайник, по его словам, расположен всего в сотне метров от вихря. В кресте, который находится на одной из башен.
– Э, да, похоже, Жорик, твой Гефер перед смертью и впрямь тебя круто поимел! – вмиг огорчился я. – Где ты, спрашивается, видел в Андерсенграде кресты? Это ж как-никак детский городок, а не монастырь!
– Вот тут вы, Геннадий Валерьич, не правы! – возразил брат Георгий, и его распухшие от братских побоев губы расплылись в победоносной улыбке. – Есть здесь один крест, и вы, ручаюсь чем угодно, сами не однажды мимо него проходили. Просто он не бросается в глаза, как крест на Неопалимой Купине, и потому его легко не заметить. Но если я вам чуть-чуть намекну, где именно его искать, вы мигом все вспомните… А впрочем, к чему эти дурацкие игры в шарады? Мы ведь и так уже почти пришли…
Замерев ненадолго у низенькой крепостной стены, мы навострили уши, пытаясь расслышать, нет ли за ней кого-нибудь, кто мог бы нам помешать. Проведенная нами воздушная разведка не выявила в этот час окрест вихря ни одного сталкера, но они могли прибыть сюда за те десять минут, пока мы добирались от места посадки до городка.
Не обнаружив ничье присутствие, я и компаньон вошли в ворота Андерсенграда – столь же низенькие и потешные, как и все здешние постройки. Миновав арку, Жорик уверенной походкой направился прямиком к ратуше – той самой башне с часами, чей образ, как вы помните, я использую в качестве путеводного маяка при телепортации в Сосновый Бор.
Я недоверчиво хмыкнул: уж чего-чего, но крестов на этой постройке точно нет. Флюгер, парочка стилизованных под старину фонарей, большие часы со стрелками и бутафорским маятником, балкон – все это есть, а вот кресты… Нет, не припоминаю.
Однако зачем гадать? Не проще ли пройти полсотни шагов и самому в этом убедиться, дабы раз и навсегда отринуть всяческие сомнения.
– Вон он – крест, который нам с вами нужен, – с азартным блеском в глазах изрек Дюймовый, встав под башенным балконом и указав пальцем на часы. Они прекратили свой ход, очевидно, еще в день Катастрофы, но выглядели так, будто все последующие годы за ними продолжал вестись тщательный косметический уход.
Я всмотрелся туда, куда был нацелен перст компаньона. И, разглядев то, что он мне демонстрировал, скептически заметил:
