Следующий эпизод противостояния людей и машины продолжается всего полминуты и заканчивается аккурат тогда, когда мы с Хиллом и Туковым прибываем на поля боя. За это время события развиваются столь быстро, что я едва успеваю следить за ними, а перепады моего настроения от победного к пораженческому молниеносны, как дрожание маятника сейсмографа при сильном землетрясении. Тем паче что мост под нами и впрямь трясется не переставая, того и гляди норовя обвалиться.
Утратив один стабилизатор, Сурок не переворачивается, но из-за резкого смещения центра тяжести опасно накреняется на левый бок. Что при наличии у кибермодуля бурильной установки грозит ему неминуемым падением в пропасть. Однако этого не происходит. Узел сцепления комбайна с тяжелой навеской снабжен системой безопасности, отвечающей за недопущение таких эксцессов. И как только крен усиливается, она тут же автоматически срабатывает. Крепежные замки синхронно раскрываются, вмиг избавляя Сурка от балласта, который сам он скинуть был не в состоянии. Заметно облегченный враг вновь становится всеми колесами на рельсы. А отстегнутая навеска продолжает падать и в следующий миг всей своей нешуточной массой валится на дорожку обходчиков и соседний путь.
Последовавший за этим удар вынуждает всех нас непроизвольно подпрыгнуть. И мост, я уверен, выдержал бы его, будь сброшенная установка отключена. Но кибермодуль собирался превратить нас в кровавое месиво, и потому его бурильный агрегат молотил на всю катушку. Раскрученные до максимальных оборотов буры и измельчители вгрызаются с размаху в поверхность моста, деформируя несущие балки и раздирая опорный каркас, как гнилую рыболовную сеть. Не по всей ширине переправы, а лишь на той ее половине, куда упала навеска. Впрочем, и этого надреза вполне хватает, чтобы пролет начал прогибаться под тяжестью движущегося по нему комбайна.
Протяжный стон, который издают тысячи тонн гнущегося металла, сравним с унылым криком больного кита. Уцелевшие мостовые балки не лопаются, а продолжают прогибаться, но мелкие распорки со звоном отскакивают от них и падают на дно речного русла, словно сухая хвоя с елки. Дроссель и Максуд оказываются аккурат на провисшем фрагменте моста и резво пускаются наутек, пока оба не скатились в пропасть. Они бегут не оглядываясь и явно не сомневаясь в том, что пролет сейчас рухнет. А вместе с ним и Сурок, которого падение с такой высоты гарантированно прикончит.
Однако не успевают «старики» сделать и дюжины шагов, как опять случается непредвиденное. Подпиленный пролет вздрагивает в последний раз и останавливается, прекратив сгибаться и выказав тем самым недюжинную крепость. Угол его провисания невелик и позволяет нашим товарищам без труда бежать вверх по наклонной плоскости. Что, увы, хорошо не только для них, но и для Сурка. Который, утратив навеску, становится значительно легче и, как следствие этого, быстрее.
Сбросив балласт, враг стремительно набирает скорость, даже несмотря на то, что ему приходится мчаться по идущей в гору колее. Сообрази пулеметчики перебежать на соседние пути, возможно, им удалось бы разминуться с догоняющим их комбайном. Впрочем, памятуя историю с Яшкой, вряд ли Хакимов и Дроссель увернулись бы от гарпунных фиксаторов кибермодуля. Но так у «стариков» имелся хотя бы маленький шанс на спасение. А при беге впереди несущегося локомотива у них нет ни единой надежды выжить.
Они слышат стук колес по рельсам и суматошно оборачиваются. Слишком поздно. Напоминающий забрало рыцарского шлема, нос махины уже практически нависает над ними, как прибойная волна – над ползущими по отмели крабами. Хакимов спотыкается и падает, что для него, в общем-то, уже не имеет значения. Дроссель вскидывает пулемет и даже успевает спустить курок. Несколько выпущенных «Гадюкой» пуль со звоном и визгом рикошетят от «морды» комбайна, оставив на ней лишь безобидные царапины. А затем очередь умолкает. И стрелок, и его оступившийся напарник просто-напросто исчезают, мгновенно затянутые под отбойник наехавшего на них локомотива.
Я готов волком взвыть от страха и безысходности. Два растерзанных человека под колесами Сурка. Так, как и было предсказано Эдиком…
До нас не долетают ни крики, ни звук удара. Их не расслышать за грохотом разогнавшегося кибермодуля и лязгом отрывающихся от моста распорок. Только брызги крови на отбойнике Сурка да выпавший из рук Дросселя и теперь скачущий по рельсам, раскуроченный пулемет напоминают о случившейся на наших глазах очередной трагедии. А комбайн продолжает как ни в чем не бывало мчаться вперед и через считаные секунды поравняется с нами.
И ни я, ни мои последние соратники не представляем, каким образом теперь его остановить…
– Огонь по кабине! – кричу я, с трудом удерживаясь от искушения отбежать в сторону. И, вскинув автомат, начинаю поливать свинцом лобовое стекло операторского отсека кибермодуля. Больше мне на ум ничего не приходит. Повредить из автоматов ходовую часть комбайна или прострелить скрытый в корпусе двигатель за столь короткое время нереально. Все, что нам сейчас по силам, это разнести случайным попаданием какой-нибудь из узлов САФ, чей центральный процессор установлен в рубке Сурка. А она, в свою очередь, расположена там, где у обычных локомотивов – кабина машиниста.
Хилл и Туков тоже понимают, что, уйдя с дороги монстра, мы просто-напросто пропустим его без сопротивления, да еще при этом сами будем нанизаны на его фиксаторы. Поэтому мы не тратим драгоценные мгновения на собственную защиту, предпочитая за это время выпустить по врагу как можно больше пуль. Они вышибают стекло и разносят в клочья все, что находится за ним. К несчастью, это «все» – совсем не то, что нам хотелось бы уничтожить. Комбайн продолжает мчаться к нам, набирая обороты, и уже практически достиг границы провисшего участка моста.
И вот тут набранное Сурком ускорение неожиданно оборачивается против него. Наскочи он на изгиб полотна с меньшей скоростью и, глядишь, преодолел бы его без проблем. Но Душа Антея раскочегарила его настолько, что, попав с разгона на выгнутые пузырем рельсы, передние колеса махины отрываются от них, как от трамплина. Невысоко и всего на миг, но этого вполне хватает, чтобы при приземлении они соскочили с колеи. После чего пошли бороздить поверхность моста, вырывая шпалы и задирая железнодорожный путь.
Угодивший в очередную передрягу Сурок спешно выпускает убранный было стабилизатор и пытается не дать себе опрокинуться. Что ему удается, но в ходе этой короткой, суматошной и шумной борьбы он сходит с рельсов уже всеми колесами. И, собрав перед собой отбойником груду шпал и искореженного металла, останавливается в паре десятков шагов от нас.
Победа? Вряд ли. Как учит опыт войны с Сурком, поврежденная колея для него – всего лишь кратковременная преграда. И верно. Не успеваем мы перезарядить магазины, а тварь уже спрятала колеса внутрь корпуса наподобие того, как самолет убирает шасси, и открыла отсеки с манипуляторами. Помимо этого, отбойник комбайна трансформируется в подобие внушительного секатора. Им было бы очень трудно стричь кусты, зато запросто можно вырезать под корень рощу деревьев. И Сурок действительно приступает к стрижке, взявшись срезать нагромождение рельсов, чьи перекрученные железные кудри мешают ему проехать.
– Отходим! – командую я, заметив торчащие из манипуляторных отсеков кибермодуля наконечники гарпунов.
Туков и Сквайр поспешно отступают за мной на полсотни шагов назад, перезаряжая на бегу автоматы. Пока мы бежим, Сурок выстреливает нам вслед полдюжины фиксаторных тросов. Но, очевидно, сейчас его цель – не прищучить нас, а вернуться на рельсы, и все гарпуны впиваются в мост, не долетев до нашего нового рубежа. Вдобавок к ним комбайн пускает в ход уцелевший стабилизатор, хотя тянуть себя одной «рукой» значительно
