тобой здесь хватит: мне уже пора сегодня остепениться, а тебе – трезвеннику, – я так думаю, много пить и вовсе вредно.
Криворукий неровной походкой двинулся в сторону дома. Сото направился вслед за ним. Для него пока оставалось загадкой, в курсе ли Пипо, что старший тирадор сеньора ди Алмейдо объявлен вне закона или нет, и потому молчал. Вопрос разрешился сам собой. Довольный тем, что подыскал компанию для достойного завершения вечера, Пипо вскоре проболтался, что в асьенде уже известно, кто таков в действительности Сото Мара и чем он опасен для окружающих.
– Надеюсь, у тебя хватило ума не соваться туда. – Пипо указал в сторону асьенды ди Алмейдо. – За твою голову дают неплохую награду, и многие не отказались бы ее получить. И если сейчас я огрею тебя бутылкой по голове, потом полгода буду ни в чем себе не отказывать… – Он кисло усмехнулся. – Так ты и вправду колдун?
– Нет, конечно, – успокоил его Сото. – Те книги, что у меня нашли, написаны на забытом языке Древних, а не колдовскими письменами. Я просто пытался их расшифровать – хорошая тренировка для ума.
– Расскажи это Охотникам, – отмахнулся Криворукий. – Им будет очень интересно, а я такими вопросами вообще не задаюсь.
Бывшие сослуживцы добрались до дома Пипо уже за полночь. Стараясь не шуметь, Криворукий провел гостя на кухню, удостоверился, что домочадцы крепко спят, на всякий случай прикрыл дверь в комнату, после чего достал стаканы и выставил бутылку на стол…
Сото старался не налегать на агуардиенте – он пришел сюда за новостями, а не напиваться. Пипо не возражал, себе наливал по полной, а гостю поменьше и через раз.
– Когда похороны? – спросил Сото, наводя собутыльника на нужную тему.
– Завтра, – ответил Криворукий. – Только это будут не похороны, а черт знает что!
– В смысле?
– В смысле, что никому из нас даже толком попрощаться с сеньором не позволят. Знаешь, какой Рамиро из Мадрида гроб привез? Жестяной ящик, запаянный, как консервная банка! Говорит, что в Медицинской Академии ему дали взглянуть на тело отца только через стекло, а затем покойного прямо там в железный сундук и запихали.
– Но зачем?
– Затем, что сеньора убила какая-то сильно заразная болезнь. Сначала якобы вообще собирались тело кремировать, но Рамиро не разрешил. А какая разница, посуди? Или прах хоронить, или железный сундук – все равно, разве это человеческие похороны? Эх, бедный несчастный сеньор Диего! Ладно, хоть долго не мучился.
– А я слышал, что сеньор от сердечного приступа скончался… – озадаченно произнес Сото, глядя на свой пустой стакан.
– Теперь всякое будут болтать, – ответил Пипо, перехватив взгляд гостя и наливая ему очередную символическую порцию. – Чем известнее человек, тем больше вокруг его смерти ходит кривотолков. Я тебе пересказываю лишь то, что нам Рамиро сообщил. Ему-то на кой черт врать?..
Сото просидел у Криворукого недолго и на предложение заночевать ответил вежливым отказом. Если вдруг кто-то случайно узнает утром выходящего из дома Пипо преступника, гостеприимному хозяину не поздоровится, и его кривые руки очень быстро выправят в нужную сторону.
– Сделай мне последнее одолжение, – попросил Мара, когда Криворукий отправился проводить его до порога. – Сеньор выделял мне лимит бензина на месяц, и в моем гараже еще должна остаться одна полная канистра. Сможешь незаметно вынести ее за ворота, когда будешь на смене? При случае обязательно сочтемся.
– Не знаю… – замялся Пипо, опустив глаза и почесав затылок. – Дисциплина сейчас, конечно, не та, что при тебе, но все равно, если поймают… Завтра ночью попробую. Но обещать не буду.
– Спасибо. Удачи тебе и твоей семье.
– Куда ты теперь?
– Понятия не имею. Но прежде, чем убраться отсюда, хотелось бы еще с одним человеком поговорить.
Эта идея пришла к Сото несколько минут назад, но осуществить ее являлось не так-то легко. Человек, с которым он хотел составить беседу, в отличие от Криворукого Пипо не был таким гостеприимным.
Но шанс разговорить его все-таки имелся…
Записка, которую сеньор написал перед арестом, была давно уничтожена, но Сото помнил ее текст наизусть. Внимательно изучая в молодости свои книги, теперь уже потерянные навсегда, он научился запоминать нужный ему отрывок текста практически с первого прочтения. Письмо сеньора было прочитано тирадором неоднократно и потому отложилось в его памяти на всю оставшуюся жизнь.
Распитое с Криворуким Пипо агуардиенте не позволяло трезво обдумать странные новости из поместья. В сумбуре мыслей Мара мелькали обрывки событий последнего времени: встречи, злоключения, незнакомые лица и многое другое. В том числе и это письмо. Точнее, лишь одна строка из него:
«Похоже, кто-то из нашего епископата донес на меня, иначе эти крысы из Корпуса никогда не осмелились бы на такое…»
Сеньор догадывался, кто инициировал против него дело. И он счел нужным сообщить о своей догадке старшему тирадору. Не стоит гадать, зачем он так поступил – главное, у Сото
