есть зацепка, с которой можно начать выяснение обстоятельств смерти сеньора, а также почему он лежит в закрытом гробу. Либо он скончался несколько дней назад и по какой-то причине его тело продержали в магистрате, пока оно не начало разлагаться; либо дознание, которого опасался сеньор, было настолько жестоким, что на его лице имеются увечья, либо…
Либо его тело в гробу отсутствует!
А причина, по которой магистрат не выдал тело, может быть только одна!..
Сото дождался очередного порыва ветра и медленно втянул ноздрями прохладный воздух. Проклятье, он всю сознательную жизнь пытался следовать воинскому кодексу чести предков, но так этому и не научился! Сото Мара слишком много думает. Он впадает в раздумья и начинает колебаться всегда, когда не имеет перед собой четкого приказа.
Как там у мудрых предков? «…Человек должен принимать решения в течении семи вдохов и выдохов… Если размышления длятся долго, результат будет плачевным…»
Сколько вдохов и выдохов уже совершил Мара за это утро?..
«В ситуации «или – или» без колебаний выбирай…»
Сото и этого не забыл. Он может выбрать смерть прямо сейчас, стоит лишь протянуть руку и взять меч. Но что даст его смерть?
Сеньор Диего был убит. Если не инквизиторы, то само нахождение в магистрате убило его. Причем не только убило, но и обесчестило, а за такие вещи положено мстить и по закону предков Мара, и по тем законам, каких придерживался сеньор.
Кто же будет мстить за него, если не верный слуга Сото? Рамиро? Инженер не мститель; он упадет в обморок при одной мысли о том, что ему придется перерезать человеку горло. Но как бы то ни было, все равно надо сказать Рамиро спасибо: он сделал все возможное, чтобы нахождение его отца в магистрате осталось в тайне. Он сохранил честь всей фамилии ди Алмейдо.
Сото Мара восстановит честь убитого сеньора.
Конечно, можно вернуться в Мадридский магистрат и постараться продолжить сорвавшуюся резню, но это будет опрометчивый поступок. За столь суровые злодеяния должны отвечать конкретные виновники, а не несколько угодивших под руку случайных Охотников. Возмездие Сото не станет слепым. В отличие от Фемиды, Немезида не носит на глазах повязки, может быть, поэтому ее суд нередко выходит гораздо справедливей?
Записка покойного сеньора подсказывала, где отыскать по крайней мере одного виновника его смерти – в Сарагосском епископате.
И Сото отыщет этого негодяя, какую бы высокую должность он ни занимал…
История о железном гробе оказалась правдивой. Сото лично убедился в этом, поскольку отважился присутствовать на похоронах. Само собой, что ни к церкви, ни к могиле он во время похорон не приближался. Беглый преступник и неудавшийся самоубийца, а ныне убежденный мститель затаился между гранитных памятников на кладбище и издали пронаблюдал, как Сарагосский епископ отслужил литургию, после чего тяжелый гроб осторожно опустили в могилу. Гроб был накрыт покрывалом и украшен венками, и с позиции Мара было совершенно непонятно, из чего он сделан. Но когда по крышке гроба гулко загремели комья земли – загремели так, словно падали не на гроб, а на капот автомобиля – слова Пипо Криворукого подтвердились.
Сото упорно ждал, пока от могилы сеньора разойдутся скорбящие. Очень много горожан Сарагосы пришло проститься со старейшим и почетным жителем города. Мара раньше не подозревал, что у дона Диего ди Алмейдо имелось в округе столько друзей и знакомых. Епископат явился почти в полном составе, кое-кто из служащих даже плакал. Церемония прощания растянулась на два часа…
Сото Мара приблизился к могиле сеньора последним, когда на кладбище уже не осталось ни одного скорбящего. Бывший старший тирадор покойного дона не принес с собой цветов, и глаза его оставались совершенно сухими. Он просто постоял несколько минут у огромной цветочной горы, какую представляла из себя свежая могила, затем наклонился, словно поправил венок, и удалился…
Если бы кто-нибудь следил в этот момент за Сото и сразу после его ухода подошел к могиле дона Диего да раздвинул охапки цветов, он бы разглядел на свежевырытой глине непонятный символ, очень похожий на языческий. Тем не менее языческим символ не был.
Значение именно этого иероглифа Сото знал. Иероглиф был написан в качестве названия одной из глав его любимой книги – «Будосесинсю» Юдзана Дайдодзи – и там же переводился на понятный для Мара английский язык.
«Почтение» – короткое слово, сокрытое в замысловатом сплетении ломаных линий…
Иероглиф просуществовал на могиле недолго, гораздо меньше, чем увядшие через три дня цветы. Уже через несколько часов он был смыт сильным ночным дождем…
Звон в кузнице стоял такой, что никто из работающих в ней не расслышал, когда к дверям подкатил рокочущий байк. И только после того, как посетитель спешился и вошел в жаркое, пропахшее кислым потом помещение, его заметили.
Коренастый пожилой кузнец с костистыми кулаками покосился на приезжего, отложил инструмент, крикнул что-то сквозь шум раздувающему горн подмастерью, после чего указал гостю на дверь, предлагая поговорить на улице, в тишине и прохладе.
– Добрый вечер, Гедеон, – поприветствовал посетитель хозяина кузницы.
– И тебе добрый, Сото, – буркнул кузнец, усаживаясь на разрезанную автомобильную покрышку, что служила ему противопожарной емкостью для песка. – Соболезную по поводу смерти твоего сеньора… Почему тебя не было на похоронах?
«Значит, он еще не в курсе, – подумал Мара. – Значит, можно не тратить время на
