ему лицо.
– Гх-хде твое орх-хужие, бое-х-хц? – прохрипел старший караула. Драгомир опустился на колено и поднял с пола арбалет. Гильермо захотел отвесить ему очередной пинок, но пошатнулся и потому вместо серба пнул тумбочку. – Ж-ж-жарядить и ж-жа мной бех-х-хом мар-х-хш!..
Быстрого бега не получилось. Своими шаткими походками два раненых Добровольца больше всего напоминали пьяниц, уносивших ноги от уличного патруля Защитников Веры. Исполнившийся героизма Гильермо решил любой ценой не выпустить врага из епископата, и ему было совершенно плевать, что вокруг него разгорался нешуточный пожар. Драгомир торопился за командиром, безрезультатно пытаясь натянуть одной рукой арбалетную тетиву.
По лестнице сбегали перепуганные слуги. Завидев охранников, они стали показывать в сторону третьего этажа и наперебой объяснять старшему караула о странном незнакомце, что попался им навстречу. Слуги с отвращением пялились на изуродованное лицо Гильермо, а дочка управляющего даже вскрикнула от ужаса, когда старший караула повернулся к ней разорванной щекой.
Драгомир хотел предложить разъяренному командиру дождаться подкрепления, но тот уже шагал вверх по лестнице, держась за перила и опираясь на дробовик, чтобы не упасть. Чертыхнувшись, серб последовал за ним…
Дым затягивал коридор третьего этажа, но в отблесках пожара Добровольцам все-таки удалось рассмотреть, как по крутым уступам террасы ловко карабкается чья-то тень. Гильермо вскинул к плечу дробовик, однако тень достигла края крыши и пропала.
– Ж-жа ним! – прошипел старший караула и устремился к чердачной лестнице…
Пока Гильермо карабкался в слуховое окно, Драгомиру удалось упереть арбалет в стену, а затем снять с пояса натяжное устройство, взвести тетиву и зарядить стрелу. Так что на крышу серб вылез во всеоружии, только вот стрелять он мог лишь левой рукой. Это означало, что выпускать в демона стрелу ему придется с очень близкого расстояния. Задача сложная, поэтому основные надежды Драгомир возлагал на дробовик командира.
Ветер наверху дул сильными порывами, того и гляди намереваясь сбросить кого-нибудь из Добровольцев с крыши на камни двора. Деревья раскачивались и шумели листвой. Иногда мимо Драгомира проносились обломанные ветки, которые так и норовили выколоть ему глаз. На противоположной стороне епископата сверкало оранжевое зарево, слышался треск пожара. Языки пламени и искры взлетали уже выше крыши и уносились порывами ветра в направлении гаража, где ревели моторами спешно эвакуируемые со двора машины. Не переставая кричали люди. Чаще всего звучал один короткий вопрос: где вода? Очевидно, помпа еще не функционировала.
Лишь четверть часа назад епископат спал мирным сном. Теперь он погружался в огненный кошмар, который, к сожалению, был не сном, а явью…
Но все это происходило у Добровольцев за спиной, а впереди их ожидал не менее ужасный кошмар.
Вполне вероятно, что все дальнейшее привиделось Драгомиру от потери крови, перенапряжения и застилающего все вокруг черного дыма. Но как бы то ни было, впервые в своей жизни сербу довелось узреть демона в его подлинном инфернальном обличье. От таких видений слабонервные сходят с ума, а закоренелые атеисты начинают истово молиться. Драгомир был крепок духом и с детства верил в своего небесного покровителя – святого мученика Варфоломея. Наверное, поэтому серб и не потерял в тот момент рассудок.
В дыму пожара перед Добровольцами предстал уже не тот низкорослый узкоглазый шустрик, с которым они схватились в кабинете, а настоящее порождение Преисподней. В отблесках огня и мельтешении теней стоявшее на краю крыши окутанное дымом существо выглядело и вовсе ужасным. Человека оно напоминало лишь туловищем, на котором оставалась прежняя одежда. Все остальное…
Большая уродливая голова с блестящей и черной как антрацит макушкой; казалось, вместо волос ее покрывали роговые пластины. Выпученные огромные глаза в пол-лица, посаженные настолько близко, что переносица между ними практически отсутствовала. Оскаленная пасть, полная кривых зубов. Когтей, что разодрали Гильермо лицо, демон не выпускал, но зато имел на спине атрибут, без которого любой посланец Ада выглядел бы просто несолидно – размашистые черные крылья, расправленные и, очевидно, готовые к полету.
От всего увиденного даже у скептика Драгомира перехватило дыхание, а ноги стали ватными. Жалкий арбалет, из которого он собрался застрелить демона, являлся не тем оружием, с каким охотятся на подобную нечисть. Не было особой надежды и на дробовик Гильермо.
Серб попятился, думая о том, уцелеет ли он, если плюнет сейчас на все приказы и сиганет с крыши. Сломанные ноги срастутся, а вот оторванную голову вряд ли пришьют обратно… если ее вообще потом отыщут.
В отличие от серба Гильермо всегда истово верил в демона Ветра и потому удивлен был куда меньше, хотя тоже сильно испугался. Стараясь придать себе уверенности, он яростно закричал, вскинул дробовик и нажал на спуск.
Осечка!
Старший караула передернул заряжающее устройство и повторно спустил курок. Выстрела опять не последовало. Растерянный Гильермо стал в ярости дергать помповый механизм дробовика и только потом понял, что побывавшее в руках человека-демона оружие полностью разряжено.
– Ш-штреляй! – завопил он на пятившегося к карнизу Драгомира. – Ш-штреляй, х-хад!
Драгомир не был намерен подчиняться этому бессмысленному приказу. Ему уже рассказывали местную притчу о том, как один благородный сеньор помутился рассудком и начал кидаться с копьем на ветряные мельницы. Пускать в демона стрелы было не менее идиотским занятием. Да пусть эта тварь летит себе восвояси на все четыре стороны! Жажди
