— Переводи, Надир! — прервал его Бадмаш и обратился ко мне: — Фаренги! Я знаю все про тебя. Ты — табиб. Мне нужна твоя помощь. У меня ранено плечо. Оно очень болит. Ты, конечно, хороший табиб, если тебя пригласил сам падишах.
— Да, месье! Я готов, — ответил я. — Но мне нужен мой медицинский сундучок.
— Али! Принеси, — приказал Бадмаш.
Я встал, превозмогая боль в спине, подошел к нему и размотал тряпку на его плече и руке. Он заскрипел зубами. Я увидел большую сабельную рану. Была повреждена ключица. Вокруг образовались гнойники и синевато-черные пятна, явные признаки возникновения антонова огня.
Тем временем принесли мой сундучок. В общем, мне пришлось повозиться. Наконец я обработал рану порошковой смесью креозота и слизи аравийской камеди, наложил два плюмассо из корпии и закрепил все плотной лубковой повязкой.
— Месье! Я все сделал, — сказал я ему. — Теперь — безусловная чистота, подкрепляющая пища, вино.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал он благодарно. — Послушай, — продолжал он уже с некоторым металлом в голосе, — я освободил тебя из тюрьмы, и теперь ты будешь служить мне. Я буду платить тебе двести рупий в месяц. Али даст новую одежду. Xаэ! И деньги за два месяца вперед. Да будет Аллах доволен нами! Но если будешь плохо работать, снова посажу в тюрьму! Понял? И не с одной обезьяной, а сразу с тремя, — он усмехнулся. — Валла-билла!
Я машинально кивнул, пытаясь осмыслить такой неожиданный поворот. В голове у меня вихрем проносились мысли. Прощай, так и не увиденный мною его величество падишах Фаррух Сийяр. Не будет двора Великого Могола, придворной камарильи, интересной практики, известности и почета. Моя судьба круто менялась, и никто не мог сказать, в какую сторону и что меня ждет впереди. Это знал только один Господь Бог Саваоф.
Так кончается четвертая часть повести о приключениях Дангу.
ПЯТАЯ ЧАСТЬ. ВЛАСТЬ КАРМЫ
ГОСПОДЬ МИЛОСТИВ
Жаркий и влажный день близился к концу, когда из чащи леса, почти подступавшей к берегу вспененного, вздувшегося от дождей Чинаба, одного из притоков Инда, вышли, прихрамывая, с трудом передвигаясь и осторожно озираясь по сторонам, два человеческих существа. Один невысокий светловолосый, тщедушного вида, другой долговязый рыжеволосый детина. У них были худые, изможденные, совершенно обросшие лица, покрытые болячками и струпьями. Давно нечесанные волосы в мусоре и листьях, рваная, грязная одежда, едва прикрывавшая тело, куски коры, обвязанные лианами, вместо обуви — все являло собой крайнюю степень нищеты и физического истощения.
Очень знакомые личности. Конечно, это наши англичане.
Берег реки был безлюден. Опираясь на корявые палки и проваливаясь в прибрежный песок, друзья кое-как доковыляли до воды и начали жадно пить ее пригоршнями. Утолив жажду, они сели, чтобы повнимательней осмотреться и решить, что делать дальше. Где-то здесь, где Чинаб вырывается из горных теснин и начинает свой неторопливый бег по Равнинам, находилась постоянная переправа. Они пользовались ей, когда отправляли свои небольшие караваны с товаром из Кашмира. Но то было тогда, а сейчас, в сезон дождей…
Перед англичанами простиралась глубокая полноводная река шириной не менее мили. Нечего было и думать о том, чтобы самостоятельно через нее переправиться. Не было ни лодки, ни бревен, ни толстых веток, чтобы соорудить хоть какой-нибудь примитивный плот. Да и они были слишком измучены и еле держались на ногах. Англичане тупо и безучастно глядели на величественную гладь разлившейся реки, переправиться через которую казалось безнадежным делом. А переправиться было необходимо, ибо на той стороне начинался путь в Дели. Им надо было попасть туда, в факторию объединенной компании купцов Англии, где можно было получить помощь. Сейчас же приходилось ждать благоприятного случая и терпеть, продолжая влачить жалкое, полуголодное существование в постоянном страхе быть съеденными дикими зверями или пасть от рук туземцев.
От тех и других приходилось прятаться и скрываться, перенося невероятные лишения, голод, сырость и жару.
Уже целых две недели они пробирались с перевала Пир-Панджал сюда, на Равнины, через страну горного дикого племени раджаури. В тот же день, когда Дангу забрал у них свои драгоценности, их дочиста ограбила случайно проходившая здесь шайка разбойников раджаури. Вдоволь нахохотавшись над связанными вместе англичанами, они взяли их лошадей и все оставшееся имущество — переметные сумы с продуктами, одеждой, личными вещами, оружие и самое печальное — фирман и дастак. Теперь англичане были беззащитны. Сняли даже обувь. Счастье еще, что не прирезали. К вечеру, проклиная все на свете, друзья сумели ценой нечеловеческих усилий, перекатываясь и извиваясь, добраться до близлежащих скал и перетереть об острое ребро камня связывавшую их веревку. Они вновь стали свободны, но какой ценой? С тем, что их ограбили разбойники, можно было бы примириться. По крайней мере один из них занимался на дорогах Англии и Шотландии тем же самым. Ну, не повезло! Сами оказались жертвами. Но бриллианты, бриллианты, так легко доставшиеся им и так быстро и неожиданно уплывшие! Они тысячекратно возместили бы потерянное в Кашмире и на перевале имущество. А теперь? Мечта о счастливой жизни растаяла, как мираж. Да и путь в Кашмир был теперь отрезан. Кто был этот человек, так легко справившийся с ними? Откуда он появился и куда исчез? Эти вопросы неотступно преследовали наших героев, временами приводя их в бешенство.
— Джон! Вспомни, как он выглядел, — спросил Николас шотландца, водя палкой по песку.
— Сэр! Он, кажется, был очень высокого роста и вроде бы в длинной кофте.
— В кофте, в кофте! — злобно передразнил его Николас. — Я спрашиваю, кто он: белый или индиец?
— Сэр! Я не успел рассмотреть.
— Эй, всадить бы в него пулю из пистолета! — Николас сжал кулаки, потом сплюнул. — Скотина, вот он кто!
— Да, сэр, это так! — вяло кивнул Джон.
У них уже не было сил спорить и говорить об этом. А еще несколько дней назад, пробираясь по лесам в сторону Равнин, они до хрипоты переругивались, размахивая руками и обвиняя друг друга в том, что не смогли сохранить бриллианты. Руки и ноги у них кровоточили, исколотые колючками и шипами, открытые участки тела и лица были искусаны москитами и мошками. Продираясь через кустарники и траву, англичане страшно боялись наступить на змею, скорпиона или еще какого-нибудь гада. По ночам, сидя на дереве или прячась в скалах, как первобытные люди, они с содроганием вслушивались в дикий рев и рыкание бродивших вокруг хищников.
Они старательно обходили стороной, прячась в зарослях, попадавшиеся редкие деревни. Не дай Бог снова наткнуться на разбойников! Иногда им везло, и они находили на отдаленных деревенских полях что-либо съедобное. Попадались им кое-где и дикие бананы. Других растений они не знали и, боясь отравиться, не трогали.
— Джон! — хрипло пробормотал Николас, бросив палку в воду. — Что будем делать? Куда двинемся?
— Сэр! Надо отдохнуть. Переночуем, а утром что-нибудь придумаем. Я есть хочу, — уныло ответил шотландец тихим голосом. Он совсем упал духом и сильно ослаб.
— И то верно, — ответил Николас. — Вон там я вижу подходящие деревья. — Он пошарил
