Никакой лакировки или резьбы, только грубые формы и покрывшийся от времени пятнами шпон. На столе был раскрыт ноутбук самого франтовского вида, в корпусе из полированного металла, рядом стояла стопка старющих книг с нечитабельными названиями на корешках. А за столом сидел мой друг Томми. Медленно расплываясь в улыбке, он ждал, пока я прошёл к столу, встал по стойке смирно и произнёс:
– Здравия желаю! Атаман Феликс прибыл с докладом о положении дел касательно учебной подготовки молодых бойцов, формирования женских отрядов, а также продвижения в изучении интерфейса захваченной прыжковой точки. Разрешите начать?
– Не разрешаю. Иди сюда.
Томми поднялся и протянул мне ладонь. Пожав друг другу руки, мы коротко крепко обнялись и тут же отстранились, рассматривая друг друга.
– Симпатичная гимнастёрка у тебя, атаман. Кого-то ты мне в ней напоминаешь. Бороду отращивать не собрался?
– Спасибо за лестную шутку, надо будет об этом задуматься. Ну, как доехал, с удовольствием? Почуял ветер перемен?
– Ох, да не то слово. До сих пор сам не свой. Знаешь, вот только сейчас начинаю верить в то, что у нас получится. Раньше я это знал, а теперь ещё и верю. Тяжело пояснить разницу, это на уровне ощущений…
– Ну говори, говори! Давай, не стесняйся восторга!
– Главное, еду я в поезде, смотрю на стройку с кранами и бульдозерами, со строителями самыми настоящими… Ну что тут скажешь: фантастика, да и только! Кстати, откуда столько техники, откуда горючее? шуршит, работает, никаких следов экономии.
– Ооо… брат, да ты ничего не знаешь, – Томми вздёрнул подбородок и посмотрел из-под расслабленных век покровительственным взглядом всезнающего и всемогущего человека, – под Серовым взяли состав, двенадцать цистерн солярки. Чуть не два дня ковырялись с поездами, чтобы вытянуть его на нужный путь, зато теперь… Мы на коне.
– Двенадцать? Это, получается, сколько литров…
– Почти полторы тысячи тонн, Феликс. В литры можешь сам пересчитать, Да-да, это очень много. Кстати, смешно глаза таращишь, только перед женщинами так делать не надо.
– Слушай, так этого же хватит на…чертову уйму времени!
– Да, количество изрядное. Но всё же гораздо меньше, чем нам необходимо на всё. Лет на пять должно хватить, ежели строительство будет идти намеченными темпами. Впрочем, я искренне надеюсь, что с появлением новых рабочих рук и по завершении инженерной подготовки ряда наших талантов дело пойдёт быстрее и нам придётся пересматривать планы. Как бы нам не везло с захватом готового топлива и дальше, придётся вскоре восстанавливать НПЗ – тут в области есть один, совсем новый, один год только поработать успел.
– Где же вы храните всё это топливо?
– Ага, понимаешь! Тут непростой момент, который мы, признаться, упустили при планировке. Пока негде. Состав стоит прямо на путях, чуть севернее, под круглосуточной охраной. Из-за этого нам необходим больший гарнизон, и мы, считай, потеряли железнодорожную ветку. Чтобы перецепить локомотив, приходится толкать состав чёрт-те куда на юг. Пока что вариант решения только один – спешным образом достроить… не знаю, как это называется, запасной путь, что ли. По эту сторону заграждения, разумеется.
– Томми, это же опасно. Считай, в обнимку с бомбой спать. Первая же серьёзная атака…
– Да я понимаю, – махнул рукой Томми, – но выбора у нас сейчас особого нет. Подземный резервуар строить? Извольте, в наши планы это сейчас никак не вписывается. Поиздержимся, знаете ли, и на материалах и на трудозатратах. Потом – обязательно. А пока обойдёмся запасными путями и навесиком над ними. Да и такого противника, чтобы артиллерию смог подогнать, я лично пока ещё не встречал.
Странная, манерная речь Томми с каждым его словом занимала меня больше, так что было сложнее следить за деталями самого разговора. Старомодные словечки и фразы необычных конструкций сплетались достаточно гладко, но я не мог не заметить этой небольшой перемены. Не прекращая разговора, я прогуливался вдоль стен, рассматривая обстановку и касаясь кончиками пальцев бумаги схем и карт, и торчащих в них булавок, пока не подошёл к столу вплотную. Взгляд мой упёрся в затёртые корешки книг.
– Кстати, что читаешь сейчас? Уж не серебряный ли век? Больно уж слог у тебя необычный проклюнулся, дружище.
– Заметно, да? – на лице Томми заиграло детское выражение, сочетавшее в себе смущение и торжество. – Наверное, Достоевский. Я сейчас очень плотно всю русскую литературу девятнадцатого века читаю. На каком именно авторе слог вывернул, даже не скажу сейчас.
– Да заметно – не то слово! Прямо живой укор всем нечитающим.
– И хорошо, что укор, – нахмурился Томми, – учебники читать мы уже всех приучили, и во многом благодаря тебе. А вот художественное – увы! Человеку ж не только тело и мозги питать надо… Душа, знаете ли, тоже должна что-то впитывать извне. Ну и потом, положа руку на сердце, давайте вспомним, был ли в русской литературе другой, столь же плодотворный и ценный период, как девятнадцатый век? Понимаешь, это будто все самые великие умы и сердца от литературы, которые были суждены провидением русской культуре, просто взяли и появились в одном столетии! Кто, кто ещё так глубоко вдавался в суть человеческого внутреннего мира? Вся русская душа… Вот она – очищена от шелухи и лежит перед тобой, трепещет!
Давненько я не слышал таких разговоров. Меня от них коробило, ибо мысль об исключительности русской души, якобы требовавшей определённого подхода, почти всегда упиралась в рассуждения о нашей неполноценности. Кажется, я начал изображать безучастие, чтобы не поддерживать неприятную тему разговора. Томми понял – когда он ничем не взволнован, более чуткого и участливого собеседника просто не сыскать.
– Ну что? Может, прогуляемся? Посмотришь наше хозяйство, о своих делах расскажешь.
– С удовольствием. А перекусить тут у вас где можно?
– Не перекусить, а полноценно отобедать! Как раз через полчаса будет готово.
Мы шли вдоль городской черты. О ней можно было говорить конкретно, потому что на каждом своём участке эта самая черта была обозначена совершенно точно. Иногда мы проходили мимо стремящихся к небесам законченных участков стены, другой раз шли вдоль подготовленной к укладке плит узкой траншеи с вбитыми направляющими столбиками. Столбики при ближайшем рассмотрении оказались соединёнными попарно крупными стальными швеллерами – не лучшее конструкторское решение в общем, но просто блестящая находка в нашем положении. Местами не было даже траншеи – только намеченная вешками линия среди дожидающихся выкорчевки пней.
Немало сил было положено на то, чтобы первым делом зачистить лес по периметру планируемого города, чтобы лишить предполагаемого противника возможности атаковать внезапно, из чащи деревьев. Стена леса, которую я наблюдал от командного пункта, представляла собой внутренний лесной массив, зачистка которого могла подождать своей очереди несколько месяцев. Своевременный вывоз негодной для строительства древесины также представлялся проблемой, решать которую приходилось по мере возможности – сложенные штабелями, свежеспиленные стволы сохли на солнышке в разных местах площадки, грозя всему вокруг небывалым пожаром.
Городская черта, по состоянию на данный момент, представляла собой более-менее
