вам скучно, вы достаете молодежь. Наверное, жутко скучно работать полицейским в городе, где полно стариков и туристов из Швеции. Но вам бы стоило перестать доставать молодых и переезжать в Нью-Йорк, если вам так уж необходимо бороться с преступностью. Мой брат теперь даже работы найти не может. Он считается подследственным, потому что вы не удосужились написать, что «заморозка» означает «мы ошиблись» и что марихуана на самом деле была орегано. Брат теперь сидит на пособии. Проверьте свои записи. Ронни Блэк.
Я также думаю, что вы должны позволить мне с ней поговорить, потому что, если она ничего не говорит вам, может быть, мне она скажет правду. Я надену подслушивающую аппаратуру и поработаю на стороне ваших агентов, если ей это поможет. Я видел такое в полицейском шоу. У меня все получится. Это будет КРУТО.
Я тут заперт со всеми этими дровосеками, только и делаю, что думаю о ней, и у меня куча хороших воспоминаний. Это, конечно, не ваше дело. Но я вам могу сказать: все, кто вам докладывает, типа сучки-Тиффани, – они вам еще не такое скажут. Все девки, которые говорят, что она сумасшедшая, они ревнуют, потому что, как только я начал встречаться с Сарой, все эти вертихвостки перестали с ней разговаривать. Угадайте почему? Глядите, все говорят, что Сара всегда была не в себе. Это полнейшая ерунда. Она даже была девственницей и не курила траву. Зуб даю, что Маки Холландер, его тренер и Бритый Хрен (зачеркнуто) мистер Лок целуют вам жопы, потому что они жуткие козлы (зачеркнуто). Маки себя выставляет послушненьким, но он столько голов позапихивал в туалет, что зовут его Вантуз. Спросите его. Да, кстати, проверьте его на стероиды. Ну, не важно, я никого не хочу закладывать. Мама не хочет, чтобы я давал показания, потому что вы вывернете мои слова наизнанку и спросите, употреблял ли я наркотики. Да, употреблял. Ну и что с того? Я все равно знаю свою девушку. У нее немножко задвинутый папаша. В последнюю неделю перед выпуском он названивал мне домой, искал ее, и я мог бы догадаться, что дело неладно, но я готовился к экзаменам, пытался упаковать вещи, найти все походные принадлежности – все сразу, и я просто подумал, что он либо чего-то напутал, либо она слегка загуляла, поэтому я сказал, что позвоню ему позже. На самом деле она очень любит своего отца, и это, кстати, еще одна вещь. Если бы она была какая-нибудь ПСИХОПАТКА, она бы не спешила домой к ужину с отцом каждый день и не была бы с ним образцом терпимости, хотя иногда он ей действовал на нервы. Тут есть один парень, он очень умный и перечитал кучу книжек о России и всяких других, так вот, он говорит, что на вас давят, а вы не можете найти панкующую психичку и подставляете Сару, потому что она там тоже была.
Можете ей передать, что я очень за нее переживаю, особенно, что ее мог изнасиловать тот парень, или что там на самом деле ее так огорчило. Я всегда буду ее любить. Всегда. Всегда.
С уважением,
Дин Блэк.
P.S. Полицейские – козлы!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Адвокат говорит, что последняя строчка все портит. Он очень надеялся на показания моего парня.
На Джастину у них есть только два отчета. Первый от Мина:
«Джастина – очень хорошая девочка. Я не говорю по-английски, простите».
Второй от какого-то парня, о котором я даже не слышала. Он не был в списке людей из Запретной Зоны.
Джек Макги: Как я вам уже неоднократно говорил, я познакомился с Джастиной у Мина, она сказала, что ей некуда деться. Поэтому я пустил ее ночевать в свою студию. Дней на семь. Она ни разу не спала, сон ей нелегко давался. Она выскальзывала из окна, возвращалась под утро и рассказывала мне истории, что познакомилась с грабительницей банков по имени Афина, ходила в Синий Дом, болтала с девочкой по имени Таитянка. Я ей совершенно не верил, но это было забавно. На седьмой день она меня достала. «Джек! Пойдем куда-нибудь! Давай найдем вечеринку!» Я сказал ей, что мне 40. Мы поссорились. Я нашел ее в ванной, она металась и плакала. Она знала, что ее разыскивает полиция и что ей нельзя показываться на определенных улицах, но предупреждения ее не смущали. Мне кажется, после того как я попросил ее уйти, она пошла к Мину. Английский? Да, у него прекрасный английский. Я ее больше никогда не видел. Какой-то пожилой человек звонил несколько раз. Он ее называл его маленькой птичкой. Нет, я не знаю как его зовут. Описание внешности? Маленькая, худенькая, пять футов два дюйма, не знаю. Зачем мне давать показания? Я могу только сказать, что мне не стоило ее отпускать, но и оставить ее я не мог.
В моей камере стоит маленькая койка с дешевыми простынями и столик из прессованного дерева. Я сижу за столом, как прилежная ученица над домашней работой.
Озеро Брошенных Сирот
В кустах с отморозками
Я записываю все это в блокноте, а потом смотрю на украденное из «представления документов».
Когда мой адвокат выходил к телефону, я вырвала то, что мне понравилось и хотелось сохранить. Письмо Дина Блэка и последнюю фразу этого парня, Джека Макги, о том, что он не должен был отпускать Джастину, но и оставить не мог.
Интересно, Айви Мерсер уже в Новой Англии?
Увидев показания этих идиотов из Маунт-Марк, я жутко расстроилась и сказала своему адвокату, что ему стоило бы разыскать Айви Мерсер. Она меня практически не знает, но вам стоит ее найти. Она всегда была очень умной. Вдруг она сможет написать что- нибудь обо мне.
По ночам я читаю Леонарда Коэна и пытаюсь отвлечься от мысли, что рано или поздно мне придется настучать на Китаянку и Джастину.
Какой-то мальчик кричит в коридоре.
По ночам в колонии мне порой не хватает острых вспышек, странной дрожи.
Иногда мне хочется закончить ЕВМ, начатую Кэсси на моем плече.
Я беру карандаш и трогаю черный кончик, снимаю футболку и обвожу их секрет, их клеймо. Но я не могу прокалывать до крови.
Карандаш скользит, как когда-то мои перепачканные пальцы в саду, он врезается, он отстраняется; я нажимаю сильнее. Я не слышу, но чувствую, как выпеваю мягкий вздох, как тогда в саду.
Я пишу про лес и отморозков. Я теряюсь в воспоминаниях.
Я не писательница, не дочка поэта, не Сильвия Плат. Я просто пытаюсь отвлечься от того, что рано или поздно мне придется закладывать.
Если я не расскажу про Джастину, они запрут меня тут навсегда. Здесь. Какой-то мальчик кричит в коридоре. Его зовут Дерьморуки, потому что он швыряет в стену испражнениями.
Когда я вижу у душа эту ссутулившуюся девочку, я решаю, что моя болезнь вернулась, и я вижу мираж.
Но она была самая настоящая, вся из себя такая хитрая и лукавая. Ее взяли за нарушение предписаний суда. Я помчалась к ней, обняла, закрутила, и мы орали так громко, что охрана чуть не подняла тревогу. Девушки, никакого физического контакта. Пять баллов выговора. Вот что они должны были сделать, но, я думаю, они так удивились, когда я пробудилась из комы, когда я засмеялась, что закрыли глаза и разрешили нам обниматься. Охранники – неплохие ребята. Половина из них утверждает, что сами были бы тут за решеткой, если бы не странные повороты судьбы.
Амбер выкрасила волосы в золотой цвет и скрутила косы в кольца, как принцесса Лея.
