Сейчас такие сейфы заказывали в основном дипломаты из тех стран, где считается, что покончить с собой лучше, чем попасть в плен. В Америке они были запрещены: их не любили даже бутлегеры, которые часто открывали свои сейфы, будучи в изрядном подпитии.
– Будем надеяться… – Картер подался вперед и повернул диск на пятерку, – на лучшее. И на леность Буры. – Он повернул диск влево, на пятнадцать, затем вправо на двадцать. Где-то на огромных нестриженых газонах дважды прокричал павлин. Картер потянул рукоятку вниз. Ничего не произошло.
– Черт. – Он налил еще вина и отхлебнул. – Своего дня рождения Бура не знает, так что это исключается.
– Какое-нибудь счастливое число?
– Может быть, но Бура – человек сентиментальный. Он бы выбрал дату, которая ему что-нибудь говорит. – Картер щелкнул пальцами. – 16 марта 1875 года, день, когда к нему обратился Бог.
– Чего-чего?
– Карло, ты мне не помогаешь. – Картер повернул диск – на шестнадцать, потом на три, потом на семьдесят пять – больше, чем на пол-оборота. Взялся за ручку и сильно потянул ее вниз.
Ничего. Картер выпрямился, потянулся, вздохнул, сжал и разжал кулаки, сложил руки на груди. Потом заходил, разглядывая картины и фотографии на стенах, как в музее.
– Нужно третье число, – пробормотал он.
– Его день рождения? – быстро подсказал Карло.
Картер взглянул холодно.
– День рождения жены?
– Был женат дважды. Любил обеих.
– Шестнадцать минут, – заметил Карло.
– Это уже не важно. Нас так и так здесь не будет.
Карло прислонился к стене и стал вытаскивать застрявшее между зубов кукурузное зернышко. Картер несколько раз покосился на него, как будто он делает что-то дурное, поэтому Карло выпрямился и спросил:
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Да. Вот слушай. К дому ведут две дорожки, одна спереди, другая сзади. Задняя расчищена, по ней обычно ходит Бура, но если девушки несут его в кресле, они иногда подходят с фасада. – Он точно объяснил, как дойти до холла, повернуть направо, подняться на один лестничный пролет – там будет маленький коридорчик, из которого видно обе дорожки до самого шоссе. – Иди быстро и возвращайся еще быстрее.
Карло отодвинул шкаф и легко, как танцор, выпорхнул в комнату. Лестничные ступени посередине часто скрипят, поэтому он ступал по самому краю выцветшей ковровой дорожки. Южные окна в холле третьего этажа смотрели на дорожку, ведущую к заднему крыльцу, северные – в сторону Четвертой авеню. Далеко за сплетением ветвей и осенней листвой неслись по бульвару грузовики и легковые автомобили.
И тут Карло увидел людей на дороге. Он быстро пересчитал. Девятнадцать человек: старик в инвалидном кресле, священник, остальные – женщины в капорах. Женщины стояли полукругом, священник говорил, тыча пальцем вверх. До них было примерно четверть мили.
Карло пулей сбежал по лестнице и влетел к Картеру, который сидел, положив на колени блокнот с заводскими установками.
– Сюда идут. – Карло описал, что видел.
– Вещает на дороге? У трамвая, быть может? Тогда о тщете всего сущего. Вряд ли его хватит больше, чем на пять минут. Подскажи мне дату, – сказал Картер. – Или пригнись.
– Пригнуться? – Карло стало любопытно. – Зачем?
Картер замялся.
– Постарайся не очень волноваться, но, если мы наберем неправильную комбинацию, сейф взорвется.
Карло резко выпрямился, потрясенный тем, сколько всего разного может быть в жизни.
– Взорвется?
– О да. Идеи есть?
– Не его день рождения… – медленно произнес Карло. Он вспомнил старика в инвалидном кресле, слушающего проповедь. – Ладно, ладно. Какой-нибудь псалом или стих. Скажем, шестой стих третьего псалма или…
Картер кивнул.
– Стих из Писания. Интересно, где в Библии Бог говорит: «Будь хорошим».
– Да везде. – Карло хохотнул. Картер наградил его суровым взглядом, и Карло стал смотреть на свои ботинки.
Несколько неловких мгновений спустя Карло принялся пятиться, ставя носок одной ноги за пяткой другой и раскинув руки, словно канатоходец. Он смотрел на стены. Здесь висела старая фотография теннисного корта Арбор-виллы, потом забавный плакат, на котором маленькая шавка гнала огромного мастифа. Карло сощурился и прочитал вслух:
– «Важен не размер собаки, а то, как она дерется!» Ага!
Он взглянул на Картера: тот, сложив руки на груди, хмуро созерцал сейф.
– Черт, – прошептал Картер.
Что-то было написано на стене красной краской. Карло сощурился.
– Она не умерла.
Картер медленно повернул голову.
– Что ты сказал?
– Вот. – Карло ткнул пальцем в стену. – Что это значит?
Кто-то коряво написал эту фразу прямо у Буры в тайнике. «Она не умерла». Буквы не большие и не маленькие, чуть ниже уровня глаз.
– Долгая история, – начал Картер. Карло машинально сделал внимательное лицо. – Несколько лет назад… – И Картер расплылся в улыбке. – Карло, ты – гений!
– Спасибо.
– Я бы тебя расцеловал!
– Хм. – Карло скривился.
– Как раз в духе Буры. Черное Рождество 1917 года. – Картер склонился над сейфом. – Самая запоминающаяся дата. Двадцать пять, двенадцать, – с растяжкой произнес он, поворачивая диск. Обернулся на Карло, завороженно смотревшего ему через плечо. – Семнадцать, – и потянулся к ручке.
Стояла полная тишина.
Свободной рукой Картер показал Карло, чтобы тот отошел от сейфа.
– В угол, – сказал он. – В самый угол.
Карло зачарованно попятился.
– Итак, сейчас мы узнаем, успех или провал, – сказал Картер и надавил на ручку. Послышался восхитительный звук открывающегося замка.
После всего пережитого напряжения показалось, что комната стала светлее. Карло заметил что-то странное: Картер не держал дверцу, она открывалась словно сама по себе.
– Ложись! – Картер отпрыгнул назад, оступился и упал ладонями на каменный пол. Карло успел повалиться набок и услышал звон, словно мраморный шарик скатился по жестяному желобу. Послышался хлопок, из сейфа лениво выползло облачко дыма размером с кочан
