сорвали сразу. Все неизвестные оказались разного возраста и, похоже, сословия. Что могло собрать их вместе, Леонардо не мог даже предположить.
Пленников усадили на длинную скамью. Кардинал Джованни сел напротив.
— Итак, господа, предлагаю вам воспользоваться моей добротой и несказанным простодушием! И немедленно рассказать мне все! Кто вы такие?! Назвать мне имя человека, который вас послал! Что именно он вам поручил?!
Высокий и громкий голос кардинала врезался в уши, вызывая головную боль.
— Подумайте, за что вам погибать во цвете лет! — крикнул Джованни.
У Леонардо зазвенело в ушах.
Пленники молчали. Ни один из них не удостоил кардинала даже взглядом.
— Разденьте их! — приказал Джованни.
Да Винчи подошел к нему близко и тихо спросил, стараясь ничем не выдать своего отвращения:
— Если в моем присутствии нет необходимости, могу ли я уйти, ваше высокопреосвященство?
— Нет! — рявкнул в ответ кардинал. — И где мой братец — Джулиано? Хотя не важно… Должно быть, утешает свою зверюшку.
Солдаты попытались выполнить приказ. Возникла небольшая потасовка. Наконец все пленники остались голыми.
— Я последний раз требую, чтобы вы сказали, кто послал вас и зачем, — повторил кардинал.
Дверь каземата скрипнула. Вниз по лестнице из белого камня медленно спускался Джулиано.
— Отпусти этих людей, Джованни, — негромко сказал он, — они здесь из-за меня.
Кардинал на секунду стал краснее своей сутаны.
Он сделал шаг навстречу брату и замер как вкопанный, сжимая кулаки. Потом выдохнул и быстро пошел навстречу Джулиано.
— Следите за ними, капитан Строци, потеряете хоть одного, я вас повешу, — сказал он. — Мессере да Винчи, идите спать! Похоже, завтра у вас будет много работы!
Глава LXXXIX
АГНЕЦ
— Нужно понять, что такое этот Код да Винчи… — прошептал Дик, хмуря брови. — Нужно понять, что это за Код…
— Дик, но ведь понятно, — я посмотрел на него с недоумением. — Это код, который фиксирует какие-то специфические черты лица потомков Христа.
— Сомневаюсь…
— Сомневаешься?!
— Да, — Дик покачал головой из стороны в сторону, словно китайский болванчик. — Я не верю, что Рабин не знает о Джоконде и об истинных целях Приората Сиона. Знает, конечно.
— Ну и что? — не понял я.
— А если он знает, — сказал Дик, — значит, они могли бы уже и сами создать эту формулу. Лицо-то известно…
— Точно! — я оторопел. — Тогда что же они ищут?
— Очевидно — то, что скрывает синьор Вазари, — ответил Дик.
— А Вазари скрывает тайну Леонардо, — продолжил я.
—
— То это им угрожает, — сказал я и спохватился. — Им угрожает тайна Леонардо?
— Но ответ где-то на поверхности, — прошептал Дик и повторил слова, сказанные ему синьором Вазари: «Не спрашивайте о том, что вы и так бы заметили, если бы захотели».
— «Тот, кому нужна истина, узнает ее, прочитав картины Леонардо», — повторил я слова, сказанные Франческе ее отцом. — Но это не о Джоконде?
— Видимо, нет, — ответил Дик.
— О «Мадонне в гроте»? — предположил я. — Тебе не показалось, что синьор Вазари как-то странно выглядел, когда ты стал объяснять мне положение персонажей на полотне?
— Да, и он увел нас от темы… — добавил Дик.
— И отослал к Петьёфу…
Картина действительно вырисовывалась странная. Если дело в братьях-близнецах, то почему синьор Вазари ничего не рассказал нам о них, а свернул разговор и отослал к магистру Приората Сиона, который считает это ересью? С другой стороны, почему он должен был нам что-то рассказывать? Может быть, он и на самом деле связан какими-то обязательствами и должен хранить тайну.
— Но есть у Леонардо и еще одна картина с младенцем Иисусом, — оживился Дик.
— Ты имеешь в виду мадонн?
— Нет, у него есть еще знаменитая картина — «Святая Анна с Марией и младенцем Христом», — ответил Дик. — Она выставлена в Лувре.
— И что там?
— Ну что? — задумался Дик. — Ничего. Святая Анна с Марией и младенцем Христом.
— И все? — не поверил я.
— И все, — ответил Дик. — Нет, впрочем. Там еще есть ягненок — агнец, символизирующий, как пишут в разных аннотациях и искусствоведческих работах, жертвенную роль Христа. Младенец Иисус схватил его за шею и тянет на себя. Прямо, можно сказать, выворачивает ему голову. А Богородица как бы отнимает его от агнца…
— А кто такая эта святая Анна?
— У Леонардо это красивая молодая женщина, — улыбнулся Дик. — А так — незначительный библейский персонаж. Когда родился Иисус, ей было аж восемьдесят четыре года! Она видела Иисуса во младенчестве, и в этом, собственно, вся ее заслуга. После она вроде как обрела дар пророчества. А так мало что известно…
Я задумался. Странная картина. Если Леонардо что-то рассказывал своими картинами, то зачем он нарисовал эту святую Анну — по сути, случайного героя Евангелий?
— Но почему Анна? И почему молодая? Дик, как думаешь?
— Не знаю, — Дик пожал плечами. — Аллегория. Да, кстати! «Святая Анна» хранится в Лувре, а ведь еще есть эскиз — картон. Он в Британии, его называют «Картон Бурлингтонского дома».
— И что за картон?
