или не потомки, чьи потомки?! Какая разница?! Главное, чтобы не было компромата, способного взорвать здание Единой Церкви, которую мы воздвигнем. Главное, чтобы никто не мог сказать — это не Бог умер на кресте, а
Петьёф орал и брызгал слюной. Он был отвратителен — покрасневший, взмокший, дрожащий, как водная гладь во время дождя. Магистр нервно комкал листы бумаги и засовывал их во внутренний карман.
— Да как вы смеете?! Отдайте! — заорал я, понимая, что сейчас произойдет — они унесут и спрячут истинное Евангелие. — Отдайте!
Я бросился к Петьёфу, но не успел сделать и шага, как меня повалил на пол удар охранника магистра Приората Сиона.
— Дурак, ничто тебя не учит! — цыкнул магистр в мою сторону и поднял глаза на Дика с Франческой. — Я бы распорядился вас ликвидировать, но я слишком благодарен вам за вашу работу. Вы нашли то, что я ищу уже почти пятьдесят лет. Скоро вашим словам все равно никто не поверит, потому что у мира наконец будет Бог. Мой Бог. Так что говорите. Говорите.
Петьёф развернулся и зашагал в сторону выхода.
Мы должны хотя бы попытаться их остановить. Разве можно допустить, чтобы этот текст исчез?! И только я хотел броситься следом за Петьёфом и его свитой, как Дик вдруг одернул меня.
Зачем?!
Глава CIII
ПАПСТВО
После похорон Панчифики Джулиано потерял счет времени. Он бродил по замку словно привидение. Ни с кем не разговаривал, почти не ел, только пил до тех пор, пока тяжелое забытье не начинало валить его с ног.
Апельсиновый садик Джоконды был окружен папской гвардией. В центре, на каменной плите, под палящими лучами солнца лежала плащаница. Специальная краска, которой обработал ее Леонардо, должна была высохнуть и выгореть на солнце.
Биббиена довольно потер руки.
— Так гораздо лучше! — сказал он, глядя из окна на очередную мистификацию да Винчи. — Сам Господь послал его нам! Никто бы не поверил, ваше высокопреосвященство, что плащаница подлинная, если бы на ней не проступил священный лик, как на
Секретарь противно хихикнул. Джованни тяжело вздохнул.
— Прекрати, Биббиена, — сказал он. — Бедный Джулиано! Когда я думаю, что ему пришлось пережить, у меня сердце кровью обливается.
— О! — секретарь махнул рукой. — Если конклав под впечатлением от этой вещицы, — он показал вниз, во двор, — изберет вас папой, уверяю, печаль вашего брата тут же пройдет. В конце концов, у вас не было другого выбора и вы не убивали мону Панчифику. Она сама пожелала расстаться с жизнью. И если бы ваш брат не затеял ту глупую ночную заварушку, вообще ничего этого бы не случилось. Его драгоценная дурочка была бы жива и здорова. Так что прекратите казнить себя.
— Не по душе мне все это… — Джованни раскрыл томик Данте. — Как думаешь, чем эти ризы так ценны для Д'Амбуаза, что он обещал за них поддержку французских кардиналов?
—
Вернувшись к своим обожаемым интригам, секретарь снова расцвел. Джованни по- прежнему не понимал, зачем им эта чудесная плащаница, что Леонардо сотворил из того самого куска старой холстины, который якобы является погребальным саваном Христа, передававшимся из рук в руки от одного его потомка к другому. Пьетро считал эту тряпку главным доказательством «божественного» происхождения Панчифики. Это было так смехотворно, что Джованни предпочел никому это
— Я бы ни за что не поверил, — сказал кардинал, выглянув в окно.
К удивлению всех своих учеников, Леонардо не только закончил работу над плащаницей, но и дождался, пока она высохнет. Он тщательно проверил результат. Никто не мог объяснить его поведения. Ведь каждый видел и чувствовал, как тяжело их учитель пережил смерть Панчифики. От горя он превратился в изможденного старика.
Через две недели, когда Джованни надо было ехать в Рим, ткань совершенно высохла и заветрилась. Мистификация Леонардо была совершенной. Разрозненные пятна, если долго смотреть на них, складывались в человеческий силуэт. Они словно выступали из волокон полотна. Их нельзя было смыть или растворить.
Священные Ризы аккуратно сложили в большую шкатулку, богато украшенную драгоценными камнями и эмалью.
— Я благодарю вас, мессере Леонардо, за вашу службу. Надеюсь, эта награда будет достаточной, — Джованни обнял да Винчи.
Тот холодно взял кошель и передал Франческо.
— Надеюсь, мы с вами больше никогда не увидимся, ваше высокопреосвященство, — не поклонившись кардиналу, Леонардо повернулся и пошел прочь.
— Каков наглец, — бросил ему вслед Биббиена. — Надеюсь, став папой, вы не будете давать ему заказов? — спросил он кардинала.
— Ох, прекрати! У меня и так все поджилки дрожат! — разозлился тот. — Будем надеяться, что твое чудо сработает. Иначе меня уже никогда не выберут.
Через две недели в Риме кардинал Джованни ди Медичи принял понтификат под именем Льва X. Шарль Д'Амбуаз сдержал обещание. Джованни получил голоса французских кардиналов, даже тех, кто пострадал от его предательства в Сиене.
