Восход Орды

считал своим самым близким другом.

Возможно, Архимонд и прав, внезапно промелькнуло в голове у Кил'джедена. Архимонд никогда не испытывал никаких особых чувств в отношении Велена, считая его просто таким же лидером эредар, как и он сам. Кил'джеден любил Велена как брата, больше чем кого-либо, любил его почти как самого себя.

А затем...

Снова огромная рука сжалась, и снова пролился безобразный огонь вместо крови.

Нет.

Ему было недостаточно просто думать, как Велен живет себе в каком-то болотном мире, погибающий от своей гордости, живя за счет земли в какой-нибудь пещере. Кил'джеден однажды сказал, что он жаждал крови. Но кровь могущественная сама по себе, как это было раньше, уже не удовлетворяла его теперь. Он хотел сущность позора, чрезвычайного и полного унижения. Она была бы куда более сладкой, чем медно-красный вкус жизни, утекающей от Велена и его неразумных последователей.

Архимонд склонил голову, этот жест сразу стал понятен Кил'джедену. Один из его слуг говорил с ним. Архимонд имел свои собственные схемы и махинации, все, как и Кил'джеден, были на службе их темного мастера и его мечте о полнейшем завоевании. Не сказав ни слова, Архимонд поднялся во весь свой внушительный рост и ушел, двигаясь гибко и вкрадчиво, противореча своему размеру.

В этот же самый момент Кил'джеден почувствовал небольшой шум в голове. Он сразу узнал этот шум: то был Талгат, его постоянная правая рука ищет контакта. Вдруг он ощутил осторожную надежду.

Что случилось, мой друг? Говори! скомандовал в мыслях Кил'джеден.

Мой великий лорд, я не хочу давать ложную надежду, но... Похоже, я нашел их.

Едва сдерживаемое восхищение охватило Кил'джедена. Будучи великолепным охотником, Талгат был самым осторожным из его фаворитов. Всего лишь немного ниже по рангу, чем сам Кил'джеден, он доказал свою лояльность за все эти столетия. Он не заявил бы подобное осторожное утверждение без весомой причины.

Где? И что заставило тебя так считать?

Есть маленький мир, примитивный и незначимый. И я ощутил их специфическое клеймо магии, испортившее эту область. Возможно, что они побывали там и ушли. Увы, так случалось и прежде.

Кил'джеден кивнул, хотя Талгат и не мог увидеть его жест. Кое-какие дела из его прошлого слишком давно откладывались, подумал он, слегка улыбаясь и покачиваясь в древней манере, которая означала согласие у почти каждого разумного вида, с которой он сталкивался.

Ты верно говоришь, признал он. Много раз силы Кил'джедена приходили в миры, соблазнившись сладкой сущностью магии эредар, но они всегда оставались ни с чем: Велен и его несчастные последователи сразу предчувствовали приближение бури и сбегали. Но я все же продолжаю надеяться. Я найду их и преображу по своему велению, у меня есть целая вечность, чтобы добиться этого.

И вдруг в его голову пришла мысль. Прежде армия Кил'джедена шла в мир, где, как считалось, находился Велен, что заставляло того удирать. Кил'джеден успокаивал свою ущемленную гордость, разрушая те миры, но убийство примитивных рас хотя и было приятно, но ничуть не утоляло его демоническую жажду полной и абсолютной мести.

На сей раз, он поведет себя по-другому. Он не пошлет Талгата во главе Пылающего Легиона. Велен когда-то был самым сильным из них, самым мудрым, наиболее способным к магии и науке. Кил'джеден не мог даже усомниться, что его старый друг не снизит свою бдительность, нет, не после такого относительно короткого промежутка времени. Велен был постоянно начеку, готовый сбежать перед лицом столь очевидной угрозы.

Но... а если угроза будет менее очевидна?

Талгат... Я хочу, чтобы ты исследовал для меня этот мир.

Мой господин? ментальный голос Талгата был спокоен и уравновешен, но в нем почувствовались нотки озадаченности.

Раньше мы силой врывались в миры, и все было напрасно. На сей раз, пойдет только один. Один единственный, но тот, кому можно полностью доверять.

Кил'джеден ощущал тревожность и гордость, борющихся друг с другом в мыслях Талгата.

Есть много способов уничтожить врага без армии. Иногда эти способы оказываются лучшими.

Вы... Вы желаете, чтобы я нашел этот лучший способ?

Точно. Иди в этот мир. Узнай о нем. Исследуй. Доложи мне, там ли изгнанники, и если да, то каково их положение. Доложи мне, на что они живут, жирны ли они и спокойны, как домашний скот, или худощавы и затравлены, как добыча. Доложи мне, на что походит их мир, какие другие народы там живут, какие существа, какие сезоны. Исследуй, Талгат. И ничего не предпринимай без моего особого распоряжения.

Конечно, мой лорд. Я уже готовлюсь. Все еще озадаченный, но послушный и умный. Талгат хорошо послужил мастеру ман'ари в прошлом. Теперь он снова хорошо послужит.

Лицо Кил'джедена, всего лишь отдаленно напоминающее его бывшее, до того, как он заключил союз с великим лордом Саргерасом, было все еще способно изобразить неподдельную радость.

* * *

Дуротан, как и все орки, начал обучаться владению оружием с шести лет. Тела орков в таком возрасте уже были высоки и сильны, и использование оружия было естественно для его народа. В двенадцать он ходил вместе с охотничьими группами. А теперь, после обряда, который сделал его взрослым, он имел право участвовать в охоте на огров и на их уродливых, злобных хозяев, гроннов.

В этом году на осеннем праздновании Кош'харг, он присоединился к взрослым после того, как детей уложили спать. Но он и Оргрим уже узнали заранее - быть взрослым и сидеть в кругу у костра не было особо интересно.

Однако одна вещь ему действительно пришлась по душе: он мог наблюдать воочию своими карими глазами тех, имена которых он знал с детства, но с кем тогда он никогда не мог поговорить. Мать Кашур, конечно, была из его родного клана. Он знал, что она обладала высоким положением среди шаманов других кланов, и он гордился этим фактом. Он заметил ее, притулившуюся у огня, она была закутана в шелковое одеяло, которое словно было ее следующим слоем после кожи и костей. Он знал, правда не понимая, откуда, что это было ее последним празднованием Кош'харг, и эта мысль очень опечалила его.

Рядом с нею, моложе чем она, но старше, чем родители Дуротана, находился ученик Кашур, Дрек'тар. Дуротан не очень много разговаривал с Дрек'таром, но острый язык и не менее острые глаза старшего орка заставляли уважать его. Карие глаза Дуротана продолжали следить за собравшейся компанией. Завтра шаманы должны были уйти, покинуть их для своей встречи с предками в пещере священной горы. Дуротан содрогнулся, снова вспоминая поездку туда и холодный бриз, который казался обычным сквозняком, но от которого веяло чем-то необычным.