'А посмотрите на нас теперь! Мы стоим плечом к плечу, клан рядом с кланом, Смеющийся Череп около Драконьей Утробы, Повелители Грома рядом с Песней Войны, все собрались под сильным, прозорливым лидерством Чернорукого - того, кого вы избрали для своего единства. За Чернорукого!'
Поднялся рев. Дуротан и Драка ртов не раскрыли.
'Под его искусным руководством и с благословления созданий, избравших нас своими союзниками, мы стали сильны. Мы стали горды. Мы изучили больше умений и технологий за последние два года, чем за последние два века. Угрозы, нависавшей ранее над нами, больше нет, и лишь последнее усилие необходимо, чтобы сокрушить ее полностью. Но сперва... сперва мы отдадим самих себя этой цели, а в ответ получим благословение'.
Он нагнулся и взял в руки странный кубок. Он был похож на рог какого-то животного, но Дуротан никогда не видел, чтобы к расколотокопытых были такие большие рога. К тому же, он был изогнутый и пожелтевший. Странные символы покрывали его поверхность и, в сумерках уходящего дня, эти надписи слегка светились. То, что находилось внутри, светилось тоже. Гул'дан держал кубок пред собою, и желто-зеленое сияние озаряло его лицо снизу, отбрасывая гротескные тени.
'Это - Чаша Единства', - молвил Гул'дан с благоговением в голосе. - 'Это - Кубок Перерождения. Я поднесу его лидеру каждого клана, а он, в свою очередь, может предложить его любому члену клана, которого он хочет благословить волею созданий, бывших очень, очень добрыми к нам. Кто же выступит первым, дабы доказать свою верность и получить благословение?'
Гул'дан чуть обернулся вправо, к Чернорукому. Тот усмехнулся и открыл рот, чтобы говорить диким, знакомым голосом, режущим ночной воздух.
Ладонь Драки сильно стукнула по руке Дуротана. 'Ты предупредишь его?'
Горло Дуротана пересохло. Он не мог говорить. Он покачал головой: Нет. Раньше он считал стройного, но представительного орка, устремившегося вперед, другом. Он он не мог рисковать и рискнуть заявить о том, что знал о происходящем.
Даже Грому Адскому Крику.
Вождь клана Песни Войны пробился через толпу и стал перед Гул'даном. Чернорукий выглядел немного ошарашенным выходкой Адского Крика. Очевидно, и Гул'дан, и Чернорукий планировали, что первым глоток из кубка сделает военный вождь.
Рот Гул'дана скривился в улыбке. 'Как всегда, ловишь момент, дорогой Гром', - сказал он, слегка поклонившись и передавая Грому чашу, наполненную бурлящей зеленой жидкостью. Волны тепла и света исходили он нее, и лицо Грома - и так разукрашенное, чтобы вселять страх во врагом и уважение в союзников - казалось еще более тревожным.
Гром не колебался. Он поднес чашу к губам и сделал глубокий глоток. Дуротан неотрывно смотрел, пытаясь понять его реакцию. Возможно, что то письмо было послано не тем, кто желал ему добра; возможно, оно было ловушкой...
Гул'дан едва успел забрать кубок у Грома, когда тот напрягся и содрогнулся. Он согнулся в пояс, и толпа озабоченно зашумела. Дуротан в ужасе глядел, как согбенное тело Грома пульсировало и дрожало. На его глазах плечи Грома, весьма стройные для орка, расширились. Доспехи заскрипели, растягиваясь на новом могущественном теле. Наконец, Гром выпрямился. Высокий, как и прежде, но теперь, под влиянием зеленой жидкости, ставший сильнее и увитый мускулами, он оглядел толпу.
Дуротан мог видеть это лицо, гладкое и здоровое и, не считая татуированной челюсти... совершенно зеленое.
Гром откинул голову и испустил крик. Тот был громче, чем Дуротан когда-либо слышал. Он напоминал нож, сделанный из звука, терзавший тело и оставлявший его разбитым и окровавленным. Дуротан закрыл свои уши, как и практически все остальные, но он не мог отвести взгляд от лица Грома.
Глаза Грома сияли алым.
'Как ты тебя чувствуешь, Гром Адский Крик из клана Песни Войны?' - снисходительно паоинтересовался Гул'дан.
Выражение экстаза на лице Грома было столь совершенно, что практически причиняло ему боль, и он с трудом искал нужные слова. 'Я чувствую... величие! Я чувствую...' Он осекся и заорал в третий раз, дикий первобытный рев. 'Дайте мне плоть дренеи, чтобы разорвать ее на части! Кровь дренеи на моем лице... Я буду пить ее, пока не буду полон! Дайте мне их кровь!'
Грудь его тяжело вздымалась под напором эмоций, кулаки сжимались и разжимались. Он был готов напасть на целый город с голыми руками... и Дуротан думал, что он вполне может выиграть подобный бой. Адский Крик обратился к своему клану.
'Голоса Песни Войны! Идите сюда! Ни один из вас не будет лишен этого экстаза!'
Воины Песни Войны устремились вперед, желая разделить чувства своего вождя. Чашу передавали по кругу и они пили из нее, один за одним. Каждый содрогался на мгновение от сильной боли; на смену оной приходили чувство экстаза и существенно возросшая сила. И глаза всех испивших обращались в горящие красные.
Хмурясь все больше, Чернорукий наблюдал. Когда последний из Песни Войны приложился к чаше, он хмыкнул. 'Я выпью!' - потребовал он, хватая чашу и делая глубокий глоток. Чернорукий на секунду схватился за горло, но оставался совершенно безмолвным, пока темная магия, содержащаяся в чаше, делала свое адское дело. Он снял свои доспехи, и рост мускулов под гладкой зеленой кожи был очевиден. Когда он наконец оторвал взгляд от земли, красные глаза его сияли. Он сделал знак своим сыновьям, и Майм с Рендом, расталкивая прочих орков, бросились к нему. Дуротан заметил как Гризельда, единственная дочь Чернорукого, колебалась, но в итоге тоже подошла, дабы испить. Чернорукий оскалился ей в лицо.
'Не ты', - рыкнул он. Гризельда отшатнулась, как от удара. Дуротан, которому девушка всегда нравилась, вздохнул с облегчением. Чернорукий хотел унизить ее. Вместо этого он неосознанно сделал ей великий подарок. Чернорукий обратился к Оргриму.
'Давай, друг Оригрим! Выпей со мной!'
Даже сейчас, когда его лучший и старейший друг был приглашен испить темной жидкости, Дуротан не мог говорить. К счастью, это ему и не потребовалось. Оргрим склонил голову.
'Мой вождь, я не заберу у тебя славу. Я твой помощник, а не вождь, и я не стремлюсь становиться таковым'.
Дуротан вздохнул с облегчением. Оргрим видел то же,что и Дуротан, даже если не располагал теми же сведениями, что и тот. Он не был дураком. Он владел своей душой и не собирался ее отдавать за какую-то силу, раздирающую тело и заставляющую глаза столь зловеще гореть.
Теперь в ряд выстроились вожди иных кланов, ожидая благословения, столь восхитившего двух наиболее известных и почитаемых вождей. Дуротан не двинулся с места. Дрек'тар склонился к нему и прошептал: 'Мой вождь... ты не желаешь благословения?'
Дуротан покачал головой. 'Нет. И никому из своего клана пить не позволю'.
Дрек'тар изумленно заморгал. 'Но... Дуротан, ведь очевидно, что питье это дарует великую силу и страсть! Ты будешь глупцом, если не отведаешь его!'
Дуротан снова покачал головой, вспоминая содержание письма. Сначала он отнесся к нему скептически, теперь же был уверен. 'Я буду глупцом, если сделаю это', - тихо сказал он и, когда Дрек'тар попытался возразить, он взглядом заставил бывшего шамана замолчать.
