чернокнижников, могут разрушать и мучить, но не могут лечить или накормить голодающих'.
Оргрим спросил слабым голосом: 'Кто-нибудь... пробовал связаться со стихиями?' Подобное до сих пор запрещалось, но Оргрим знал, что отчаяние заставляло некоторых заново вспоминать их старые пути.
Дуротан кивнул. 'Они потерпели неудачу. В ответ была лишь каменная тишина. Демоны охраняют Ошу'ган. Мы не нашли никакой надежды'.
'Тогда... это конец', тихо промолвил Оргрим. Он мельком взглянул на свой молот, рукоять которого прислонилась к его ноге. Он подумал, как может исполниться теперь пророчество Рокового Молота. Был ли он последним из своей линии? Он уже принес спасение, а затем погибель, используя это оружие, чтобы уничтожить всех дренеи? И как теперь возможно использовать его, чтобы принести справедливость?
Когда все умирает... как это можно изменить?
Желание выжить было сильно, Гул'дан все рассчитал, готовясь ко сну. Он решил уснуть в Черном Храме, в комнате, которую он сам переделал специально для себя. Там он разместил все ритуальные реликвии и предметы, которые нужны были для абсолютного контроля над призванными им демонами: осколки душ дренеи, камни, изображающие больших существ, зелья, чтобы восстановить его энергию, когда она ослабеет. Были также и черепа, и кости, и другие атрибуты господства. В сосудах были сожжены определенные травы, чей острый или сладкий аромат вызывал видения.
Запах был настолько ему неприятен, что он отвернулся. Он зажег маленький огонь в котле и дал древесине сгореть до пылающих тлеющих угольков. Тихо напевая, Гул'дан бросил высушенные листья в огонь, стараясь не кашлять, ибо аромат от листвы заполнил воздух. Он направился к своей кровати - ему нравилось считать, что, возможно, эта была та самая кровать, на которой почивал ненавистный ему Велен, когда тот жил в храме - и быстро заснул.
Гул'дан спал так крепко, как ему не удавалось, начиная с исчезновения Кил'джедена. И даже оказавшись в странном, темном месте, он понял, что все вокруг было взаправду.
Видение имело нечеткую оркоподобную форму существа, одетого в длинный плащ с капюшоном, скрывающим его лицо. Оно было стройно, стройнее даже оркских женщин, но почему-то Гул'дан сразу ощутил, что оно было мужского пола. Изящное, как ему показалось, чувство силы, исходящее от незнакомца, почти накрыло с головой Гул'дана. Дрожь охватила его. Когда незнакомец заговорил в мыслях орка, то его голос был мужским, странно приятным и непреодолимо неотразимым.
'Ты чувствуешь, что одинок и плывешь по течению', сказал незнакомец.
Гул'дан кивнул, одновременно осторожно и нетерпеливо.
'Кил'джеден обещал тебе власть... силу... божественность. Вещи, которые ваш мир даже не видывал', продолжил вкрадчиво голос, исходящий из под тени капюшона. Слова ласкали Гул'дана, убаюкали его, и в то же время пугали. Но он почувствовал себя более сердитым, чем испуганным, и он заявил.
'Он покинул меня', сказал Гул'дан. 'Он заставил разрушить наш мир, а затем оставил нас умирать. Если ты пришел от него, то...'
'Нет, нет', успокоил незнакомец своим удивительно неотразимым голосом. 'Я пришел от еще более великого'. Его глаза заблестели глубоко в темноте закутанного плаща. 'Я пришел ... от его мастера'.
У спине Гул'дана прошли мурашки. 'Его ... мастера?'
Он отступал, поскольку его разум атаковали видения: видения Кил'джедена, Велена и Архимонда, много лет тому назад. Он увидел преображение существ, известных как Эредар, в монстров и полубогов, и он ощутил, хоть и не заметил, присутствие великой силы, стоящей за всем этим.
Он все еще не мог разглядеть лицо незнакомца, но Гул'дан понял, что тот улыбнулся.
'Да. Тот, кто правит над всеми. Тот, кому мы служим. Ты скоро поймешь, Гул'дан, как красивы и чисты разрушение и забвение. Именно в этом направлении катятся все миры. Ты можешь сопротивляться этому и быть уничтоженным, или помочь этому и получить награду'.
Осторожно, все еще не доверяя этой скрытой фигуре и ее сладким речам, Гул'дан спросил: 'Что требуется от меня?'
'Ваш народ умирает', прямо заявила фигура. 'В этом мире для них не осталось ничего, что они могли бы разрушить. Нет для них ничего, чтобы выжить. Они должны уйти в другое место. Где достаточно пищи и питья, где обитает достойная добыча, чтобы ее убить. Орки сейчас жаждут этого еще больше, чем еды. Так дайте им кровь, по которой они изголодались'.
Гул'дан прищурился. 'Это больше походит на награду, а не на задачу, которая поставлена передо мной', сделал он вывод.
'Это и то, и другое... но это не единственная предлагаемая награда от моего мастера. Ты управляешь Теневым Советом, и ты знаешь вкус власти. Ты - самый великий чернокнижник своего народа, и ты знаешь, каково, когда сила переполняет тебя. Вообрази, что ты... Бог'.
Гул'дан задрожал. Ему давали и прежде такие обещания, но откуда-то он знал, что этот Саргерас был куда более настроен исполнить эти экстравагантные клятвы. Ему хотелось взмахом руки заставлять землю содрогаться, а сжиманием пальцев в кулак останавливать чужие сердца. Он мечтал о тысячах глаз, взирающих на него, о тысячах голосов, выкрикивающих его имя. Он вообразил вкусы и ощущения, которые он не мог прежде представить, и у него потекли слюнки.
'У нас есть общие враги', продолжал незнакомец. 'Я хочу, чтобы они все погибли. Ты хочешь, чтобы твои орки насытились резней и убийствами'. Теперь Гул'дан мог немного разглядеть небольшую часть лица незнакомца - бледную кожу, подбородок, усеянный темными волосами, и тонкогубый рот, изгибающейся в улыбке. 'Это - сотрудничество, которое принесет пользу нам обоим'.
'И в самом деле', вдохнул Гул'дан. Он понял, что он приближался к незнакомцу, словно его тянуло к нему, он остановился и добавил 'но я все еще не верю, что это все, что ты хочешь от меня'.
Незнакомец вздохнул. 'Саргерас даст тебе все и даже больше. Только... он заключен в тюрьму. Ему нужна помощь, чтобы сбежать. Его тело поймано в ловушку в древней могиле, затерянной под мутной тьмой океана. Он изголодался по своей свободе, по силе, которая однажды была его, как твои орки изголодались по крови, как ты изголодался по власти. Приведи своих орков в этот зеленый, неиспорченный новый мир. Дай им мягкую плоть, в которую они могут впустить свои топоры. Покори жителей этого мира, усиль свой народ, и с этим многочисленным зеленым потоком воинов присоединись ко мне для освобождения нашего мастера. Его благодарность...'
И снова показалась его хитрая улыбка в бороде, показавшая ряд белых зубов. И снова промчалась мощная волна силы, смягченной только волей незнакомца.
'...Ну, вероятно, они будет вне пределов твоего воображения, Гул'дан'.
Гул'дан задумался. Пока он прикидывал все 'за' и 'против', образ незнакомца дернулся и исчез. Гул'дан поперхнулся от неожиданности, ибо он оказался на красивом лугу, и ветер развевал его заплетенные волосы. Животные, которых он никогда не встречал прежде, были
