тучны и сыты. По всему горизонту виднелись огромные деревья. Странные существа, подобные оркам, но с розоватой кожей, столь же стройные, как и незнакомец, обрабатывали поля и пасли скот.
Прекрасно.
Ведение изменилось снова. Внезапно он оказался под водой, он плыл вниз, его легкие не просили воздуха, несмотря на глубину. Водоросли колебались от течения, смутные, но не полностью незримые колонны и плита, на которой были высечены странные письмена, разъелись от времени и непрерывного, слабого воздействия воды. Дрожь охватила его, ибо он догадался, что это та могила, где лежит Саргерас. Освободи его из этой тюрьмы, и потом... и потом...
Это походило на хорошее сотрудничество. Это было лучше, чем прозябать здесь в этом мире, что означало медленную, но верную смерть. Лишь той красивой новой земли, которую можно разграбить, было достаточно, чтобы эта сделка была стоящей. А ведь было еще, еще больше, что причиталось ему.
Он с восхищением поглядел на незнакомца. 'Скажите, что мне нужно сделать'.
Гул'дан пробудился лежащим на полу. Возле него на холодном камне лежал пергамент, покрытый инструкциями, написанными его рукой. Он быстро просмотрел его:
Гул'дан улыбнулся.
Глава 22
* * *
Теневой Совет нервничал, почти так же отчаянно, как Гул'дан после исчезновения Кил'джедена. Но теперь у них было направление, в котором стоило двигаться. Гул'дан созвал Совет и поведал им о словах таинственного незнакомца, назвавшегося Медивом. Он говорил о плодородных землях, чистых водах, здоровых животных, покрытых лоснящейся шерстью. И он говорил еще более возбужденно о созданиях, рекомых 'людьми', которые сражаются достаточно хорошо, чтобы оказать достойное сопротивление, но которые неизбежно падут пред превосходством Орды.
'Еда, вода, убийства. И могущество тем, кто согласится помочь воплотить это в жизнь', - произнес Гул'дан искушающим голосом, чуть ли не мурлыкая. Он все верно рассчитал. Их глаза, некоторые - красные и сияющие, иные - все еще коричневые и внимательные, принадлежали ему, и он видел надежду... и жадность... на их лицах.
Работа началась.
Сперва они должны привлечь внимание голодающей Орды. Гул'дан прекрасно знал о том, что с уменьшением запасов еды и сжигающей жаждой насилия, не получавшей выхода, орки принялись нападать друг на друга. Он сподвиг Чернорукого разослать указания во все кланы, приказывая лучшим воинам сражаться один на один или в небольших группах на виду у всех. Победители получают еду проигравшего клана, а также запас чистой воды, не говоря уже о чести и славе. Стремясь к чему-то - чему бы то ни было - притуплении боли от голода, к еде и крови, орки одобрили предложение и у Гул'дана камень с души свалился. Медив хотел получить армию, чтобы атаковать людей. Так не пойдет, если орки перебьют друг друга еще до вторжения.
Дуротан продолжал доставлять ему неприятности. Лидер клана Снежных Волков, наверняка осмелевший от того, что Гул'дан не прикончил его в ночь атаки Шаттрата, начал высказываться более публично. Он назвал искуственно организованные сражения унижающими. Он призывал изыскать способ исцелить землю, чуть ли не в открытую обвиняя чернокнижников в ее состоянии. Другими словами, он чуть-чуть не переходил границу дозволенного, порой все же заступая за нее.
И, как и всегда, кое-кто прислушивался к его словам. Клан Снежных Волков был единственным, кто не отведал крови Маннороха, но были и иные орки низкого положения, отказавшиеся от нее. Больше всего Гул'дана беспокоил Оргрим Роковой Молот. Этот может создать неприятности. Оргриму никогда особенно не нравился Чернорукий и однажды он может что-нибудь предпринять в этом направлении. Сейчас он не становился открыто на сторону Снежных Волков, и был одним из постоянных победителей в организованных сражениях.
Видения продолжались. Медив точно знал, чего хотел: портал между двумя мирами, который может быть создан Теневым Советом и его чернокнижниками с одной стороны, и Медивом и подконтрольной ему магией - с другой.
Подобное не удержать в тайне; портал должен быть достаточно большим, чтобы армии, необходимые Медиву, смогли пройти в него. Кроме того, в Орде царили упаднические настроения. Возбуждение и азарт сражений на аренах, а также созидание портала с подобающими церемониями даст им то, на что стоит обратить внимание.
Медиву идея понравилась. В одном видении он принял облик большой черной птицы, уселся на руке Гул'дана. Когти вонзились в его плоть, черно-красная кровь побежала по зеленой коже, но боль казалась... доброй. К ножке птицы был приторочен маленький клочок бумаги. В видении своем Гул'дан развернул его и увидел рисунок, заставивший его застыть в изумлении. Проснувшись, он перенес его на большой лист пергамента.
Он оглядел рисунок, глаза его горели предвкушением.
'Красиво', - промолвил он.
'Не понимаю, чем ты недоволен', - сказал Оргрим, когда он и Дуротан восседали на своих волках, наблюдая за строительством того, что Гул'дан называл Порталом. Всюду, куда бы не поглядел Дуротан, трудились орки. Мужчины были обнажены по пояс, женщины - примерно так же, и зеленая кожа их блестела от пота под солнцем, опаляющим землю. Некоторые их них, работая, орали боевые кличи, иные сосредоточенно молчали. Дорога к этому плато, бежавшая практически по прямой линии от структуры, именуемой ныне Цитаделью Адского Огня, была уже расчищена, и необходимое для строительства оборудование можно было перемещать достаточно легко.
Форма четырех платформ была основана на концепции дренеи. Ирония сего не
