понадобилось бы гораздо больше, чем несколько бутылок «Гиннеса».
В воскресенье вечером, при последних лучах заходящего солнца, Майкл сгребал листья. На нем была поношенная кожаная куртка и перчатки, но порыв ветра резанул его холодом. Слишком рано этой осенью наступили такие холодные вечера. По крайней мере, так он говорил себе. Хотя, возможно, он просто забыл, когда обычно приходят первые морозы. Подтверждением был сам ледяной воздух и то, как жгло ему щеки. У него заслезились глаза. По всей лужайке были разбросаны мешки с листьями. Из-за ветра Майкл предпочел собрать их по дороге к дому, иначе ему пришлось бы сгребать листья до первого снега.
Второй этаж был темным, но из окон гостиной и кухни струился теплый золотистый свет. Еще днем Джиллиан, не глядя на него, пробурчала, что собирается приготовить на ужин пасту, и теперь, вспомнив об этом, он почувствовал, как заурчало в животе. Майкл остановился, облокотившись на грабли, и проводил взглядом вздымаемые в воздух листья.
Тут он уловил запах печного дыма. Уголки его рта тронула улыбка - первая за много часов. У четы Гринуэйз, живущей за два дома от них, была дровяная печь, которую они топили осенью и зимой. Этот удивительный запах напомнил ему осеннюю пору в Садбери. Такие печки были у нескольких человек в округе. На мгновение он закрыл глаза в сгущающейся темноте и погрузился в воспоминания.
И тотчас же вздрогнул.
Это был один из запахов в доме девочки. Если действительно дом девочки существовал. Несколько раз за день Майкл пытался открыться Джиллиан и рассказать об этом. Но как он мог объяснить то, что, по его мнению, действительно случилось?
Единственное, что постепенно всплывало у него в голове, - это то, как усиливалось накануне его опьянение. Майклу казалось, что, уходя с маскарада, он был лишь немного под шофе. Но он, видимо, ошибался, ведь, сев за руль, понял, что опьянел сильнее, чем ему казалось. Он мог выпить четыре бутылки «Гиннеса» вместо трех. А может быть - невероятное предположение, - даже пять.
И все же это не объясняло случившегося позже. Это не объясняло полных провалов в его памяти или того, как исказилось его восприятие и ослабла рассудительность. Видения дома были, по сути дела, галлюцинациями. Когда он об этом думал, его охватывал ужас. Он был…
«Напуган… ты был напуган до смерти…»
Майкл резко открыл глаза. Он стоял на заднем дворе, и водоворот холодного ветра увлекал за собой листья из собранной кучи. Ветер задул сильнее, и Майкл покачнулся, провожая взглядом разлетающиеся листья. Все это бесполезно. Вглядываясь в наползающую темноту, он посмотрел наверх. Сумерки все сгущались, и появилась луна в радужном белом ореоле, словно в компании с призрачным двойником.
Он действительно испытал ужас, войдя в странный дом.
Маленькие порезы на лице утаить было невозможно, но он постарался скрыть от Джиллиан глубокую рану на правом предплечье. Ее нужно зашивать, и ни в коем случае нельзя было позволить жене отвезти его в больницу. Они бы захотели узнать, каким образом он был ранен. Что он им скажет? Майкл лишь очень смутно припоминал тот страх, который заставил его броситься напролом через окно.
– Господи Иисусе, - прошептал он, и его слова тотчас же унес ветер.
Он покачал головой, держась за грабли, словно это была трость, которая не давала ему упасть. «Неужели я и вправду это сделал?»
Раны говорили сами за себя. Так же, как и боль в ребрах при глубоком вдохе; вероятно, там сильный ушиб. Болела спина, а правая щека распухла.
Во время учебы в колледже Майкл иногда совершал в подпитии невероятно глупые вещи. Как-то он разбил фары чьей-то машины. Однажды вечером он сделал сальто прямо в фонтан перед зданием гостиницы в Кембридже. А еще бросил пивную кружку в голову одного из лучших друзей, едва задев череп парня, но долго потом мучился сознанием того, что мог нанести серьезное увечье. На первом курсе он как-то на вечеринке наговорил ужасных вещей одной девушке, а потом не мог вспомнить ни слова. И, наверное, самая опасная его выходка - хождение по перилам балкона четвертого этажа, как по канату в цирке.
Эти воспоминания не так сильно тревожили его, как мысль о том, что он стал настолько забывчивым, что может снова вернуться к подобным выходкам.
Он опять взглянул на дом. Его притягивал золотистый свет, идущий изнутри. «Какого черта я делаю здесь, на улице? - подумал он. - Только заморожу свою задницу… а жена дома одна».
Вслед за этим, казалось, исчезло последнее отчуждение, разделяющее его с Джиллиан, и лед растаял. Все обиды прошли, и сейчас, как всегда в подобных ситуациях, он чувствовал себя полным идиотом из-за того, что вообще поддерживал в себе эти чувства.
– Да пошли вы!
Майкл бросил грабли на лужайку, оставив там также и последнюю груду собранных листьев. Подойдя к фасаду дома, он направился в гараж. Сейчас, ночью, в гараже было совершенно темно, и он мог различить лишь две необработанные деревянные ступеньки, которые так и не удосужился заменить. Впрочем, Майкл содержал помещение в порядке и не опасался обо что-нибудь споткнуться.
Дверь из гаража в кухню не была заперта. Открыв ее, он вошел, встреченный дразнящим запахом жарящегося лука, перца и чеснока. Перед плитой с завязанными на затылке волосами и закатанными до локтя рукавами зеленой хлопчатобумажной блузки стояла Джиллиан, помешивая содержимое кастрюли, чтобы не пригорело. У Майкла от густого запаха заслезились глаза и снова заурчало в животе. Он улыбнулся в спину жене.
. - Привет, - сказала Джиллиан, не оборачиваясь.
– Ветер слишком сильный. Закончу как-нибудь в другой раз.
– Совсем скоро все засыплет снегом. - Она старалась говорить непринужденно. - Не беспокойся.
Майкл неслышно выдохнул, задержав дыхание. Пройдя через кухню, он подошел к ней. Руки его, словно двигаясь сами по себе, обняли ее за талию. Майкл поцеловал жену в затылок. Она на мгновение сжалась, а потом еле слышно вздохнула. Майкл не отпускал ее, и Джиллиан чуть повернула к нему лицо, чтобы он мог ее поцеловать. Их губы легко коснулись друг друга, а потом они поцеловались более страстно.
Отложив в сторону деревянную кухонную ложку, Джиллиан повернулась к нему. Впервые за весь день она посмотрела ему в глаза, а потом обняла его за голову руками и притянула к себе, чтобы поцеловать еще раз.
– Прости меня, - прошептала она, прижав голову к его груди. - Я просто…
– Злилась, знаю. Я тебя не виню. - Майкл прижал ее к себе, наслаждаясь ощущением близости. Кухня благоухала запахами их дома, их семейной жизни. Он чувствовал, что глупо было ссориться с женой. - Ты тоже меня прости. Не знаю, что произошло. Клянусь, я не так уж сильно напился. У меня только было несколько…
– Ой, подожди! - негромко сказала она и быстро повернулась к плите, чтобы помешать овощи
Начал пригорать лук. Майкл понял это по запаху, но, заглянув через ее плечо, увидел, что кольца еще не почернели.
– Похоже, ты спасла ужин.
Джиллиан выключила плиту и повернулась к Майклу.
– Я больше злилась на себя, чем на тебя. И все волновалась, что подумают люди, увидев нас на обочине дороги. Или даже увидев, как ты помогаешь мне сесть в машину.
