шкура его съежилась от леденящего страха. Мужчина выгибался все круче, слова превратились в отрывистое карканье, которое звучало все громче и громче. В одном из соседних шалашей поднялся шум, раздался пронзительный женский голос и сразу вопль ужаса. Мужчина возле Лока повалился на бок, потом, пошатываясь, встал на ноги и ударил кулаком по веткам с такой силой, что они рухнули и свалились в кучу. Мужчина, все так же пошатываясь, двинулся вперед, и его карканье перешло в крик, на который сразу кто- то отозвался. Другие мужчины ломились из пещеры с оглушительными воплями, сшибая ветки наземь ударами кулаков. Страж из кустов терновника, спотыкаясь, бродил в темноте и махал кулаками, пытаясь сразить неуловимую тень. Рядом с Локом кто-то выскочил из кучи переломанных веток, смутным взглядом всмотрелся в первого из мужчин и занес над ним тяжелую палку. Внезапно прогалина, объятая темнотой, закишела людьми, которые с пронзительными криками затеяли свалку. Кто-то выворачивал ногами дернины и, пиная, отшвыривал их прочь с кострища, после чего тусклое зарево, а потом огненные языки взметнулись кверху, осветив землю, где столпились люди, окруженные тесным кольцом деревьев. Там же стоял вскочивший на ноги старик, седые волосы развевались вокруг его головы и лица. Лок увидал и Фа, она убегала с пустыми руками. Она заметила старика и круто свернула в сторону. Смутно видный человек рядом с Локом замахнулся толстенной палкой так устрашающе, что Лок невольно перехватил ее. Потом он перекатывался средь беспорядочного сплетения рук, ног, зубов и клыков. Наконец он вырвался, а в этом сплетенье не прекращались свалка и злобные рыки. Он увидал, как Фа проворно прыгнула, нырнула в кусты терновника и скрылась за ними, увидал, как старик, являвший собою кошмарный вид, одни только волосы и сверкающие глаза, ударил палкой с утолщением на конце прямо по сгрудившимся людям. Лок, перепрыгивая кусты терновника, увидал, как страж лезет через них напролом. Лок упал на руки и пустился бежать, но, когда кусты надежно укрыли его, остановился. Он видел, как страж промчался мимо, держа наготове гнутую палку и прут, нырнул под низкую ветку бука и скрылся в лесу.
Костер на прогалине теперь ярко пылал. Старик стоял возле него, а остальные мужчины медленно подымались на ноги. Старик кричал, указывая рукой, и тогда один из мужчин, пошатываясь, добрел до терновника, потом взбодрился и побежал вслед за стражем. Женщины тесно обступили старика, и средь них была девочка Танакиль, она прикрывала глаза тыльной стороной руки. Двое мужчин прибежали назад, что-то крикнули старику и напролом через терновник ворвались на прогалину. Теперь Лок увидал, что женщины валят на костер ветки, те самые, из которых была сделала одна из пещер. Сытая женщина тоже оказалась там, она ломала руки и вопила, а новый человечек висел у нее на плече. Туами что-то встревоженно втолковывал старику, указывая на лес, а потом на землю, где лежала голова оленя. Костер полыхал все сильней; большие ветви вместе с листвой занимались и вспыхивали с оглушительным треском, так что деревья, обступавшие прогалину, стали видны ясно, как днем. Люди сомкнулись вокруг костра, поворотясь к нему спинами и вглядываясь во тьму леса. Потом они разбежались по пещерам и проворно возвратились назад, неся ветки, которые стали подкидывать в костер, и огонь всякий раз разбрасывал вокруг все больше света. Потом люди стали притаскивать цельные звериные шкуры и облекать в них свои тела. Сытая женщина перестала выть и кормила грудью нового человечка. Лок видел, как другие женщины робко его поглаживали, что-то приговаривая, протягивали ему раковины, которые висели у них вокруг шей, но все время оглядывались на темные деревья, обступавшие костер. Туами и старик возбужденно переговаривались, то и дело кивая. Лок чувствовал себя в безопасности под покровом тьмы и все же понимал, каким неодолимым могуществом обладают люди, освещенные костром. Он крикнул:
— Где Лику?
Он увидал, как люди замерли, и сжался в комок. Одна только девочка Танакиль завизжала и притихла, лишь когда сморщенная женщина схватила ее за руку, встряхнула и заставила смолкнуть.
— Отдайте Лику!
Каштан, освещенный костром, прислушивался, склонив голову набок и стараясь поймать ухом, откуда донесся голос, а тем временем подымал гнутую палку.
— Где Фа?
Палка изогнулась круче и резко распрямилась. Через краткое мгновенье что-то порхнуло в воздухе мимо Лока, как птичье крыло; раздался сухой щелчок, потом деревянный треск и хруст. Одна из женщин ринулась к той пещере, куда недавно заползал Лок, и приволокла целую охапку веток, которую всю сразу швырнула в костер. Темные лица людей бесстрастно вглядывались в глубь леса.
Лок повернулся и доверился своему нюху. Он проскочил через тропу, отыскал запах Фа и запах двоих мужчин, которые ее преследовали. Он рысцой побежал вперед, опустив нос к самой земле, улавливая запах, который должен был помочь ему отыскать Фа. Он ощущал нестерпимое желание опять услышать ее голос и прильнуть к ней всем телом. Ускорив бег, он ринулся сквозь предрассветную темноту, и запахи рассказывали ему, что и как произошло. Вот следы Фа, далеко отстоящие друг от друга, такие длинные скачки она делала, пальцы ее ног оставили на земле отпечатки в форме маленьких полумесяцев. Он обнаружил, что теперь, вдали от костра, видит гораздо ясней, потому что за деревьями уже брезжил рассвет. И опять он вспомнил про Лику. Он повернул назад, взлетел на развилину бука и сквозь ветки поглядел на прогалину. Страж, который гнался за Фа, теперь выплясывал перед новыми людьми. Потом он начал пресмыкаться, как змея, и подполз к порушенным пещерам; там он встал на ноги; потом вернулся к костру, по-волчьи щелкая зубами, так что люди от него отшатнулись. Он указал рукой; потом изобразил бегущее, пригнувшееся существо, хлопая руками, как птица крыльями. Он остановился подле терновника, провел рукою поверх него черту в воздухе, потом стал подымать эту черту выше и выше до крон деревьев и завершил штрихом, который означал недоумение. Туами что-то скороговоркой втолковывал старику. Лок видел, как он опустился на колени возле самого костра, расчистил кусочек земли и стал чертить по ней палкой. Лику там и в помине не было, а сытая женщина сидела в одном из долбленых бревен, и новый человечек цеплялся за ее плечо.
Лок спрыгнул на землю, опять отыскал след Фа и побежал по этому следу. Отпечатки ее стоп источали ужас, и от сострадания шкура Лока ощетинилась. Он добежал до того места, где преследователи остановились, и сразу увидал, как один из них шагнул в сторону, где его ступни, лишенные пальцев, оставили на земле глубокие отпечатки. Увидал он и разрыв меж скачками там, где Фа подпрыгнула высоко вверх, а дальше ее кровь, которая падала крупными каплями, вела по неровной кривой от леса назад к болотине, через которую прежде было перекинуто бревно. Он пробежал по следу через густые колючие заросли, истоптанные преследователями. Он миновал то место, где они остановились и повернули назад, причем не замечал терниев, которые рвали его шкуру. Потом он увидал место, где ее ноги, совсем как теперь его собственные, погрязли в жадной трясине и оставили провал, который теперь заливала гнилая, застоявшаяся вода. Прямо перед ним расстилалось болото, поблескивающее и жуткое. Пузыри уже не всплывали со дна, и весь взбаламученный ил, который бурыми загогулинами поднялся тогда на поверхность, уже осел, будто ничего не случилось. Даже пена, и тина, и липучая лягушачья слизь отплыли поодаль и неподвижно лежали на безжизненной воде под грязными, нависающими ветками. Здесь следы и кровь прерывались; здесь был запах Фа и витал ее ужас; а дальше не было ничего.
ДЕСЯТЬ
Серый свет побелел, засеребрился, и черная вода в болотинах заблестела. Средь тростниковых и вересковых островков заклекотала птица. Где-то вдали олень из оленей трубил и трубил. Трясина все глубже засасывала ноги Лока, погруженные уже по щиколотки, и ему пришлось махать руками, чтоб сохранить равновесие. В голове у него было недоумение, а под недоумением таился глухой, тягостный голод, который странным образом спускался по телу и подступал к сердцу. Нос Лока сам собой втягивал воздух, чтоб разведать, нет ли поблизости какой еды, и глаза устремлялись то в одну сторону, то в другую, на трясину и густое плетение вереска. Он извернулся, подогнул пальцы ног, вызволил ступни из трясины и шатаясь добрел до берега, где земля была уже твердой. Воздух потеплел, и крошечные насекомые трепетали крыльцами и тоненько пели, издавая звук, похожий на звон в ушах после сокрушительного удара по голове. Лок встряхнулся, но тонкий, пронзительный звон не умолкал и мучительная тяжесть угнетала сердце.
На опушке под деревьями прятались в земле луковицы, и зеленые их ростки лишь недавно выглянули
