указал на не слишком-то гордого хозяина этого чуда — мистера Виллиса. Тот немедленно ретировался вверх по трапу. Я перевел взгляд с цветка на мистера Тейлора.
— Что за ерунда?
— Это все Джек-проказник, — ответил канонир.
— Горазд он над всеми шутить, наш мистер Деверель, — поддержал его плотник. — Заморочил парнишке голову.
Штурман лишь улыбался с непонятным сочувствием.
— Мистер Деверель сказал ему, что эта штука поможет продвинуться по службе, — прорыдал Томми Тейлор в прямом смысле слова — из глаз его лились слезы. Он задыхался, и я постучал его по спине, гораздо крепче, чем ему хотелось бы. Ничего, нельзя же все время хохотать.
— Видите — вьюнок!
— Джентльмен Джек, — повторил плотник. — Я и сам не мог удержаться от смеха. Поглядим, что он придумает для чертовой купели.
— Для чего, сэр?
Канонир вытащил из-под стола бутылку.
— По стаканчику, мистер Тальбот?
— В такую жару…
В бутылке оказался ром — густой, огненный. От него кровь у меня закипела еще сильнее, а духота в помещении стала совсем уж нестерпимой. Я позавидовал морякам, которые скинули кители, но мне, разумеется, не подобало следовать их примеру.
— У вас невозможно душно, господа. Не представляю, как вы проводите тут день за днем.
— Эх, мистер Тальбот, — откликнулся канонир. — Жизнь вообще непростая штука.
— Нынче тут, а завтра… — поддержал его плотник.
— Помните того малого, Готорном его, что ли, звали — нанялся к нам аккурат перед нынешним плаванием. Боцман велел ему трос держать вместе со всеми, поставил последним, да приговаривал: «Только не бросай, держи, что бы ни случилось». Мы начали груз брать, старушка наша осела, все, ясное дело, отскочили, а Готорн этот — он из деревни был, не мог шкива от якоря отличить, — держал, как было сказано.
Канонир кивнул и выпил.
— Приказ есть приказ.
Судя по всему, продолжения ждать не стоило.
— А что, собственно, стряслось?
— Ну как же, — ответил плотник. — Конец-то к шкиву — фьють! — и Готорн с ним. Пролетел небось не меньше мили.
— Больше его не видали.
— Господи!
— Вот я и говорю: нынче тут, а завтра — кто ж его знает.
— Я вам тоже, ежели захотите, расскажу пару историй про пушки, — сказал канонир. — Очень они опасны, когда задурят, а дурить у них — десять тысяч разных способов! Так что, если подадитесь в канониры, мистер Тальбот, не забывайте думать головой.
Мистер Гиббс, плотник, подтолкнул локтем штурмана.
— И не говорите. Даже помощнику канонира, и тому голова на плечах пригодится, сэр. Не слыхали вы о помощнике, который башку потерял? У Аликанте, если память мне не изменяет…
— Не слыхали, валяй, Джордж!
— Этот самый канонир ходил туда-сюда с пистолем в руках позади своей батареи. Они как раз перестреливались с фортом — дурацкая затея, я считаю. И тут сквозь орудийный порт пронеслось раскаленное ядро и снесло ему голову начисто — что твоя французская галлантина или как ее там. Раскалилось ядро докрасна и прижгло шею так, что канонир продолжал маршировать взад-вперед, и все заметили, что стряслось, только когда удивились: почему это приказов не слышно. Смех один! И топтались подле него, пока старший офицер не прибежал узнать, отчего это, черт их дери, пушки с правого борта палить перестали. Спрашивают канонира, что это он молчит, а ему и ответить нечем!
— Перестаньте, господа! Честное слово!
— Еще стаканчик, мистер Тальбот?
— Здесь так душно…
Плотник кивнул и постучал костяшками пальцев по шпангоуту.
— Не поймешь, что хуже воняет — воздух или дерево.
Канонир пару раз вздрогнул от сдерживаемого смеха, который кипел в нем, словно волна, что никак не может пролиться.
— Надо окошко открыть, — фыркнул он. — Помните тех девиц, мистер Гиббс? «А можно открыть окошко? Голова кружится!»
Мистер Гиббс тоже затрясся.
— «Голова кружится? Бедняжка! Подите-ка сюда, тут можно подышать свежим воздухом».
— «Ой, что там, что там такое, мистер Гиббс? Это крыса? Терпеть не могу крыс!»
— «Это мой песик, мисс. Идите сюда. Погладим песика».
Я хлебнул еще немного огненной жидкости.
— Вы приводили девиц прямо сюда, на корабль? И никто не заметил?
— Я заметил, — просиял улыбкой штурман.
Канонир ткнул его локтем.
— Проснись, Фитиль! Тебя тогда даже на борту не было. Нас еще с прикола не сняли.
— С прикола… — повторил мистер Гиббс. — Вот это жизнь, вот это я понимаю! Никакого тебе моря, чтоб ему пусто было. Сидишь себе в тихой бухте, валяешься на любой койке — хоть в адмиральской каюте. На камбузе всю работу бабы делают. Лучшее место на флоте, мистер Тальбот, сэр. Семь лет я вот так проторчал, прежде чем решено было отскрести нашу старую посудину от грязи. Потом не знали, как ее кренговать, так что просто малость счистили водоросли тралом, да и все. Потому-то она едва-едва и ползет. Вся беда в морской воде. Хорошо бы в этой Сидневской бухте, или как ее там, можно было встать на якорь в пресной воде.
— Если с нее начнут соскребать водоросли, — отозвался канонир, — могут и днище вместе с ними оторвать.
Я меж тем так и не приблизился к своей цели. У меня оставался единственный выход.
— А баталер тоже живет тут, с вами?
Опять все та же странная, напряженная тишина.
— У него своя берлога, — наконец ответил мне мистер Гиббс. — Настил на бочках с водой, где всякие грузы да запасы.
— Какие грузы?
— Ящики, тюки, — начал перечислять канонир. — Ядра, порох, запальные фитили и картечь, цепи и тридцать двадцатичетырехфунтовых пушек — заткнутых дульными пробками, смазанных, законопаченных и закрепленных тросами.
— Инструмент, — подхватил штурман, — рубанки да топоры, молотки да стамески, пилы да кувалды, киянки, гвозди, нагеля да листовая медь, пробки, упряжь, кандалы, кованые перильца для губернаторского балкона, бочки, бочонки: большие, малые, совсем крохотные, бутылки и ящики, а в них бобы, семена, корм для скота, масло для фонарей, бумага и парусина.
— И еще тысяча других вещей, — закончил штурман. — Десять тысяч по десять тысяч.
— А чего бы вам не проводить туда джентльмена, мистер Тейлор? — предложил плотник. — Возьмите, вон, фонарь да прикиньтесь, будто капитан вам велел пассажиру все показать.
Мистер Тейлор повиновался, и мы пошли, а вернее сказать, поковыляли в носовую часть корабля. Сзади донесся голос:
— Может, даже и самого баталера увидите.
Путь оказался странным и неприятным; вокруг нас и впрямь шныряли крысы. Мистер Тейлор, привычный к обстановке, убежал далеко вперед, пришлось окликнуть его, чтобы не оказаться одному в
