— из «Таймс», «Ньюс» и с телевидения. Все хотят поговорить с боссом по поводу статьи в «Газетт». Кроме того, звонил мистер Бишоп и сообщил, что некто по имени Кэролайн будет здесь вместе с остальными во второй половине дня. Я все записал и сложил записки на вашем столе.
Поблагодарив его и постаравшись усилием воли стереть все признаки обеспокоенности со своей физиономии, я сказал, что весь этот шум в конечном итоге окажется полезным для нашего дела, так как послужит отличной рекламой. Но Фриц видел меня насквозь. Прекрасно зная, что мы ничего с этого дела не получим, так как клиента у нас нет — это было прямо заявлено в «Газетт», он имел полное право пребывать в хандре.
С хандрой или без оной, но я оставил его принимать звонки на кухне и отвечать всем, что я перезвоню позже, а сам отправился в кабинет, прихватив с собой обе газеты и кофе. Статья, посвященная Вульфу, была лишь частью материала о кончине Хэрриет Хаверхилл. В «Газетт» имелись также редакционная статья, восхвалявшая ее стиль руководства, пространная биография, большое количество фотографий и информация о предстоящей церемонии прощания, «имеющей место быть» в церкви Риверсайд.
«Таймс» опубликовала обширную статью в разделе некрологов и материал от редакции — даже более хвалебный, чем в «Газетт». Редакторы «Таймс» называли ее «достойным, честным и благородным конкурентом», внесшим огромный вклад в повышение уровня журналистики как в Нью-Йорке, так и во всей стране.
Покончив с чтением, я набрал номер спальни Вульфа и сказал:
— Предполагаю, вы уже прочитали газеты?
— Да, проворчал он.
— Да развеселитесь же вы. Они опубликовали самый лучший из ваших портретов. Неужели вы потеряли способность радоваться?
— Содержание удовлетворительное. Что вы от меня хотите?
— Во-первых, сообщаю: Кэролайн прибудет сегодня вместе с остальными. Во-вторых, телефоны снова не умолкают. В частности, звонили из «Таймс». Фриц беседует со всеми из кухни. Какие будут указания по поводу наших возможных ответов?
— Просто говорите всем о моей уверенности в том, что мы имеем дело с убийством. Если они потребуют объяснений, а они наверняка сделают это, отвечайте, что таковых у меня не имеется. Что же касается остальных вопросов, то, полагаю, для ответа на них вполне хватит сочетания вашего опыта с вашим интеллектом и вашей же интуицией.
Он бросил трубку, прежде чем я успел отреагировать на последнее высказывание, которое, как мне показалось, можно расценивать как комплимент. Хотя, имея дело с Вульфом, ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
Явился Фриц с еще семью записками, и я приступил к ответам на звонки, что заняло без малого час. Все мои собеседники, само собой, тянули одну и ту же песню: «На каком основании Вульф считает, что произошло убийство?». И все они отваливали от меня с пустыми руками, что приводило их в некоторое раздражение. По правде, некоторые проявили себя настоящими хамами. Особенно настырным оказался один телевизионный репортер, известный своим неотразимым шармом и греческим профилем. Парень, поняв, что не получит ответов на свои вопросы, принялся гневно орать, что это всего-навсего рекламный трюк со стороны Вульфа. «Неужели у пузана не осталось ни капли совести?» — услышал я, прежде чем успел бросить трубку. Еще одна охотница за новостями с ТВ заявила, что немедленно выезжает, чтобы проинтервьюировать Вульфа. Энергичная дама, похоже, не услышала моих уверений, что он не примет ее. Через час она в сопровождении двух парней, нагруженных телевизионными причиндалами, появилась у нашего дома. Ребята, наверное, набили себе мозоли на пальцах, давя на кнопку дверного звонка. В конце концов они сдались и засняли все семь ступеней нашей лестницы, очевидно, чтобы продемонстрировать их в экстренном выпуске новостей.
Ответив на последний звонок — это была какая-то газетенка из Нью-Джерси, — я почувствовал усталость. Мне осточертело общение с представителями прессы. Надо будет посоветовать Лону организовать курсы для обучения журналистской братии элементарным нормам приличия.
В десять сорок из своей комнаты спустился Вульф. Он принес с собой журнальное приложение к «Таймс» и «Недельное обозрение» — секцию воскресного издания газеты. Он всегда их читал, прежде чем перейти к кроссворду.
Он уселся, позвонил, чтобы доставили пиво, и принялся за «Недельное обозрение». Через пять минут мое терпение истощилось, и я повернулся к нему.
— Не желаете ли вы, чтобы я проинформировал вас об утренних событиях или целиком доверите мне решать возникшие проблемы в столь типичной для меня безукоризненной манере?
Вульф вздохнул и отложил газету.
— Боюсь, что мне придется слушать ваше сообщение, хочу я этого или нет. Поэтому — выкладывайте.
Я сделал короткий обзор разговоров, правда, переходя на дословный пересказ особенно для него оскорбительных. Обожаю наблюдать за реакцией гения. И на этот раз он не обманул моих ожиданий. Выслушивая наиболее едкие замечания, он пыхтел, хмурился и бормотал о жалком состоянии американской журналистики, и в первую очередь ее телевизионной ипостаси. Когда Вульф произносил диатрибу в адрес слабоумного типа с фотогеничным профилем, зазвонил телефон.
— Еще один, — простонал я. — У вас появилась прекрасная возможность лично выслушать, что о вас думает общественность.
На лице Вульфа возникла гримаса отвращения, но свою трубку он все-таки тоже поднял.
— Офис мистера Вульфа. У телефона Арчи Гудвин.
— Мистер Гудвин, меня зовут Одри Макларен. Могу ли я поговорить с мистером Вульфом?
Слова звучали мягко, культурно и очень по-британски.
Я покосился на Вульфа. Тот отрицательно покачал головой, но трубки не положил.
— Прошу прощения, но в данный момент он занят. Я его доверенный помощник. Если могу вам чем-то помочь?..
— Да… если сможете, передайте ему о моем звонке. Возможно, вам знакомо мое имя. Я — бывшая жена Яна Макларена. Я только что прочитала статью в «Нью-Йорк таймс» о расследовании. Он прав, Хэрриет Хаверхилл была убита. Я знаю, кто убийца и хочу прибегнуть к услугам Ниро Вульфа, чтобы он доказал его вину.
Брови Вульфа взлетели и мои, кажется, тоже. Я посмотрел на него, требуя инструкции, он еле заметно кивнул.
— Я, безусловно, передам ваши слова мистеру Вульфу. Если мистер Вульф проявит интерес, где вас можно будет найти, чтобы договориться о встрече? Вы находитесь в Нью- Йорке?
— Неподалеку. Я живу в Коннектикуте и могу прибыть в любое удобное для мистера Вульфа время.
— Как насчет завтра? — спросил я и вновь взглянул на Вульфа. Он показал мне три пальца. — Ну, скажем, в три часа.
— Это было бы прекрасно, — ответила она, и я сообщил ей адрес, записав, в свою очередь, номер ее телефона.
Вульф и я одновременно положили трубки.
— Будь я проклят! Что вы скажете об этом?
