– Нет, ты, наверно, в шутку только… Он горько усмехнулся:
– В шутку, сынок, не умирают. Умер, умер Мешхеди.
Я задумался.
– А почему он в чулане?
– Ты же сам мне свой разговор с хозяйской дочкой пересказал. Так что теперь все понятно.
– Давай вернемся, – потребовал я.
– Для чего? Я тебя специально оттуда увел.
– А тетушка как же?
– Она тоже умерла. Я рассердился.
– Ну уж теперь ты врешь!
– Разве про такое врут? Умерла или вот-вот умрет.
– Джафар, пошли обратно! – твердо сказал я.
– Да мы уже почти дома.
Когда Джафар, сообщив маме главное, стал рассказывать подробности, и до меня наконец дошло, что все это правда. Джафар сказал, что пойдет за чтецом Корана, отведет его к покойнику нынче же вечером, а уж наутро отправится по остальным делам.
– День на исходе, – вмешалась Зарин, – а завтра выходной, никого не найдешь, ступай лучше сразу.
– Он же, бедный, не евши, – возразила бабушка. – Коран Богу-то и без чтеца известен, а покойника этим не оживишь, прости, Господи.
Я ушел к себе, забрался в постель, лежал и не мог заснуть. Я не испытывал ни усталости, ни страха. В голове не было ни одной мысли, только перед глазами неотступно стояла круглая сияющая луна. Ушел Джафар, вернулся откуда-то отец, потом весь дом погрузился в сон, все звуки стихли, за окнами была кромешная полуночная тьма. Тогда луна погасла, и я забылся сном.
Наутро отец позвонил, чтобы в дом Мешхеди Асгара послали гроб, и я услышал, как он изумленно переспросил: «Уверен? В чем?» Потом, через минуту, сказал: «Возможно, это было в другом месте». После этого он добавил, что покойник не женщина, а мужчина… «Ну что я могу поделать, что адрес один и тот же? Пусть вчерашняя не умерла, но этот-то умер…» Он еще немного послушал и резко произнес: «Ну уж это вы, уважаемый, сами виноваты. Могли бы толком выяснить, как зовут». Снова последовало недолгое молчание. «В любом случае, я не из управления культуры… ну хорошо, пусть школа. Не из управления культуры и не из школы, – закричал отец. – К тому же сегодня пятница, все закрыто. Поверьте, покойный не был ни швейцаром, ни учителем, ни учеником, ни директором. Он и грамоты-то не знал. И он
был мужского пола, старик, а не старуха. Он абсолютно точно покойник. Во всяком случае, он умер, и вы, дражайший, не затягивайте там. Всего хорошего. Хлоп! Отец повесил трубку.
– О Боже мой! Похоронить и то нельзя без хлопот. Он сердито, рывками надел абу.
– Ну и времена! Даже гробовщиков приходится упрашивать. Раньше пары слов было достаточно, а нынче они, видите ли, желают досконально знать, кого хоронят. Вконец обнаглели, мерзавцы!
– Они придут с гробом, а там тетушка, испугается еще. Может, мне пойти побыть с ней? – предложил я.
На этот раз никто не умилился моей отзывчивости. Только отец молча и злобно посмотрел на меня.
– Что с ней теперь будет?
Мой вопрос прозвучал упреком – про тетушку как-то забыли. Все молчали. Потом отец с горечью произнес:
– Сейчас надо об умершем позаботиться. Там посмотрим…
Он на минуту задумался и добавил:
– Еще этот Аббас, скотина такая! До чего ж народ лживый пошел! Клялся, что передаст деньги дядюшке, а сам прикарманил, не вернешь теперь. Кстати, он ведь в управлении финансов работает, а в похоронной конторе упомянули какого-то учителя…
Отец не договорил и ушел к себе в комнату.
– Надо было с Джафаром пойти, – вздохнул я. – Мне бы только взглянуть на него…
Я сказал это и вдруг испугался.
– Зачем тебе, – прошептала Зарин, – он же мертвый.
– Он весь вечер за стенкой, в чулане, пролежал… Помнишь, тогда давно, его током ударило? Я его с тех пор больше не видел.
К горлу подступил комок. Я выбежал из комнаты и стал слоняться по двору. Отец вскоре куда-то ушел.
Около полудня я стоял на тротуаре у дверей нашего дома и смотрел, как соседские мальчишки играют в чижа. Вдалеке появился Джафар. Он держал в руке детскую вертушку на длинной палке, и разноцветные пропеллеры крутились у него над плечом. В другой руке у него была корзина с покупками. Я вернулся во двор. Мне хотелось узнать про похороны, но спрашивать самому было страшно.
Во дворе Симин с Мехри что-то вязали. Мама стояла на пороге своей комнаты. Бабушка и тетка сидели в залитой солнцем столовой, сквозь распахнутые двери видно было, как бабушка перебирает четки, а тетка чистит рис. Я поднялся по лестнице и уселся на солнце. Рогайе с шумом мела пол. Из женщин не хватало
