Марио повернулся, провел рукой по ее лицу, пытаясь стереть кровь, и потянул к себе».
– Я, наверно, извращенка, Валь, – шептала Эльвира в трубку. – Он бил меня ремнем, но я наслаждалась. Чувствовала себя частью его тела. Я хотела боли, мне нравилась боль. Было жуткое желание видеть, слышать и дышать его жаром. Под моим взглядом он становился агрессивным. Казалось, что он требует чего-то большего. Потом произошло совсем невероятное…
Она закрыла глаза.
– Эльвир!
– У меня так никогда не было! Выносить агрессию кончились силы, я перестала ощущать что-либо. Сознание захлестывалось. Я провалилась буквально в пропасть. В глазах потемнело, и сердце остановилось. Я закричала.
И Эльвира отключила телефон, заново переживая этот момент.
«Пальцы рук судорожно впились в мужское плечо, спину и до крови ранили кожу. Эльвира нашла себя лежащей рядом с Марио, что-то шепчущей. Тело горело и вздрагивало.
– Любименький мой! Нас теперь водой не разольешь! – выдала Эльвира сентиментально-слащавую фразу, но она была счастлива и не выбирала слов. Лежала с остановившимся взглядом, как будто не жила. Редкие снежинки беззвучно накрывали железный карниз. За окном – бесцветный зимний день. В душе – аксакал Джафар играл на рубобе. – Никому в жизни я не говорила ничего подобного, – не пошевелившись, произнесла она.
По лицу Марио пробежала тень:
– Мы не можем быть вместе.
До Эльвиры не сразу дошел смысл сказанного. Музыка детства медленно ушла и затихла.
– Мы с женой взяли на содержание семью погибшего брата, – продолжил он. – Дети, жена и невестка живут в Майами.
Все утро, одна в спальне, она тихо плакала. Перестали радовать работа и деньги. Отказаться от Марио сил не хватило. В обед она привела себя в порядок и спустилась вниз. Найдя его в гостиной, подошла и улыбнулась:
– Я уйду, милый. Не выдержу рядом с тобой. Что-нибудь сотворю…
Марио забеспокоился, оглянулся по сторонам:
– Пойдем прогуляемся, ты явно переутомилась.
Он вывел ее на улицу, и они пошли по промерзшим плитам тропинки.
– Это невозможно, малышка, – сказал он тихо.
Эльвира смотрела, не понимая.
– Клуб принадлежит семье. Я – только ее солдат. Тогда, в отеле, Барон выбрал тебя. Тебя проверили. Ты подошла по всем данным. Теперь просто так ты не сможешь уйти: ты – свидетель и «слишком много знаешь».
Возникла ситуация, которую Эльвира и предположить не могла.
– Что я знаю? Итальянского я не понимаю.
– Кто это будет учитывать?
– Ты, Марио!
– Кто меня будет спрашивать?
– Уйдем вдвоем! На свете много мест, где нас никто не найдет. Детям ты сможешь помогать.
– Нам не с чем уходить, Эли. Лучшего заработка не найти, а я ничего не умею. Деньги быстро закончатся, их не так много. Что тогда?
Под ногами похрустывал лед, они шли молча. Если бы кто-то наблюдал за ними издалека, был бы удивлен. Они вдруг остановились, ожесточенно заспорили, успокоились и долго говорили, опустив головы. Затем оглянулись и разошлись в разные стороны, в обход единственной тропинки».
Ситуация замерла в воздухе без ответа и выхода. Эльвира терялась. Мафия у нее ассоциировалась с группой бандитов, которые только тем и занимаются, что убивают. Созрело решение – надо бежать.
В спальне Эльвира прошла в смежную комнату, где хранились ее туалеты. Открыла дверку шкафа. Из батареи туфель всех цветов и фасонов она выбрала спортивные и сорвала с вешалки теплый шерстяной костюм и куртку. Одевшись, устроилась у окна, выжидая удобный момент.
Наконец она увидела, как Стефания вышла из дома – похоже, как обычно, собиралась в Нью-Йорк. Она остановилась у крыльца и стала о чем-то болтать с садовником.
Эльвира накинула сумочку на плечо и спустилась вниз. Она вышла на улицу и, собрав все свои актерские способности, небрежной походкой направилась к стоящей у крыльца паре.
– Стефания, подвези, пожалуйста, до Манхэттена. Хочу походить по магазинам.
Та не возразила. Эльвира дошла с ней до автомобиля, и они уехали.
В центре Манхэттена она поблагодарила Стефанию, подождала, пока ее машина исчезнет в потоке автомобилей, и юркнула вниз, на станцию подземки.
…Валентина ахнула, увидев подругу на пороге.
– Срочное дело, Валя. Сейчас соберусь, и едем в аэропорт. Возьмешь мне билет на свое имя.
– Что произошло?
– Расскажу по дороге. – Эльвира кинулась к платяному шкафу.
– Куда ты летишь?
– Куда подальше. В аэропорту решу. Посмотрим, какой ближайший рейс. Хорошо бы в Сан-Франциско. Дай твой чемодан, разберемся потом. И вызови такси.
Желтое такси взяло курс на аэропорт «Кеннеди».
…В Сан-Франциско время года не ощущалось. Яркое солнце, бесснежье и вечнозеленые растения охраняли безвременье.
Эльвира стояла у телефонного автомата, тревожно поглядывая вокруг. На ней была длинная коричневая юбка афганского пошива, в цвет юбки – кофта и темно-бордовый платок, спускающийся на плечи, спину и руки. Пальцы пробежались по кнопкам телефона. Зуммер прогудел два раза, трубку подняли.
– Алло!
– Валюш, никто не появлялся у тебя?
– Нет, никто не появлялся.
– Никто и не должен появиться. Не могу я тебе все рассказать. Позже как-нибудь. Живи спокойно.
– Эльвир…
– Роза, – тут же поправила Эльвира.
– Извини, больше не повторится. Ты, Роза, как в воду канула. За месяц я извелась вся!
– Канула, точно. Пока устраивалась… Ты бы меня видела сейчас! – «Самокрещеная» Роза вздохнула и улыбнулась.
– Что вздыхаешь?
– Скучаю. В конце концов, он ни в чем не виноват. Я сама все устроила.
– Ну вот, началось! – воскликнула Валентина.
– Нет, нет. Умом я понимаю. Борюсь. Я знаешь что сделаю? Я замуж выйду. Первый, кто предложит, – как в омут головой!
Сказала и подождала реакцию.
– Не пойму, что ты задумала! С делом что?
– Хочу к кому-нибудь примкнуть. Побывала у одной гадалки. Трудно в незнакомом месте. Ладно, монеты кончаются. Буду сама звонить, не волнуйся.
Эльвира повесила трубку, оглянулась и пошла по улице. Внимание ее привлекла необычная картина. На кромке тротуара стояла на штативе видеокамера. Управлял ею пожилой человек в кепке. Вокруг мялись с ноги на ногу мальчишки и несколько зевак. Камера была направлена на витрину. Над стеклянной витриной сверкала новенькая вывеска: «МАССАЖНЫЙ ЦЕНТР. Эстетический массаж».
За стеклом витрины – обитый золотым штофом антикварный диван, на диване – девица в бикини. Сбоку стоял столик, за которым перед микрофоном сидел человек в торжественном костюме с бабочкой, рядом пожилой мужчина восточного типа в свитере и белой рубашке. Человек с бабочкой что-то говорил в
