— Что вы сделали с этим человеком?!
Это тон сэра Кента, это полный стужи взгляд сэра Кента. Я опять на свалке? Навалившееся помутнение немного отступает.
— Пить.
Солдаты без задержки роняют меня на стул, один придерживает, другой поит. Четвертый стакан. По- моему, они не против, чтобы я «украсил» и кабинет майора. Раздраженным жестом он выгоняет солдат. А кто будет держать? Разбираюсь в обстановке. Разъяренная Маргарет наступает на майора, не забывая капитана. Тон вполне может вызвать энурез, а смысл слов — непроизвольную дефекацию. Майор еще лепечет, а капитан спекся. Щенок. Ага, знакомая тема, надо усугубить:
— Преднамеренное нанесение ущерба объекту единый идентификационный номер… приравнивается к нанесению ущерба собственности Колониальной Империи в особо крупных размерах. Госпожа заместитель директора, я доводил эту информацию на допросе.
Марджи, как тебе намекнуть еще? Запись допроса… Синхронно с плавающими мыслями звучит властное и жесткое:
— Запись допроса?!
— Но, мэм, это дело о незаконной технической деятельности…
— Он признал свою вину?
— Мэм, у него блокада…
— Да или нет?!
— Мэм…
— С каких пор военные выполняют функции полиции, майор?!
А диктофон вон, на столике, рядом с закрытым ноутбуком капитана. Изображение в глазах расплывается, удаляется, приближается… Модуль памяти на месте.
— Госпожа заместитель директора, диктофон на столе у окна рядом с вычислителем.
Берг делает шаг к цели, ей пытается заслонить дорогу майор. Не знаю, что сделал капитан, но Ральф неуловимо-текуче оказался перед Маргарет, а два черных дула бестрепетно смотрят на офицеров. Я уверен, что предохранители сняты, а патроны в патронниках ждут ударов бойков. Судя по помертвевшим лицам, в этом уверены и майор с капитаном.
— Та-ак, попытка покушения на заместителя директора департамента? Ну, дернитесь, ублюдки, доставьте мне удовольствие.
Ублюдки боятся даже дышать. Не пересекая линию огня, Маргарет подходит к диктофону, выдергивает модуль памяти.
— Мэм, вы нас неправильно поняли…
— Я и не собираюсь вас понимать. Важно, как оценил ваши поступки мой телохранитель.
— Мэм, я готов компенсировать любые…
— Тем, что сдохнешь здесь и сейчас, майор?
Майор явно не хочет дохнуть, а капитан, похоже, жалеет, что вообще родился на свет. Наверное, пора убираться из этого интересного места. Пробую встать. Невероятно — получилось. Шаг, второй. Взглядом останавливаю Марджи, которая чуть не бросилась помогать. Нельзя ее подставлять, я — только объект, собственность департамента. Поразительно умная женщина. С холодным и властным выражением лица прошла вперед, открыла дверь. Чудом попадаю в дверной проем, выхожу. Со стороны, наверное, выгляжу пьяным в хлам. Коридор, стол дежурного. Добавить? Нет, пока не хочется. Держась взглядом за стройную женскую фигурку, иду. Бесконечный коридор заканчивается. Наконец-то выход, крыльцо. Запнувшись о ступеньки, ссыпаюсь на полусогнутых вниз, успеваю опереться о знакомую черную машину. Ральф открывает заднюю дверь, падаю. Маргарет садится рядом с водителем, мы едем. Одновременно с проездом через КПП Берг живо оборачивается:
— Серж?!
— Марджи, не сейчас.
— Ральф, гони!
Не знаю, сколько проехали, не могу определиться со временем. Салон вращается вокруг меня. Окна, кожа сиденья, встревоженное личико Марджи… Головная боль и тошнота сменяют друг друга, становясь все сильнее. Не могу…
— Ральф, останови…
— Ральф, останови машину!
Как оказался на карачках на обочине, не помню. Мучительные спазмы выдавили все из желудка, мышцы совсем отказывают. Пустым мешком валюсь на теплый асфальт. Крепкие руки телохранителя приподнимают голову.
— Что тебе кололи?! Серж, что тебе кололи?!
Это, наверное, важно. По крупицам собираю силы, произношу:
— Правдин, «зет семьдесят».
Чернота, разрываемая молнией крика:
— Ральф!
Прихожу в себя. Поляна, зелень деревьев, чистое бездонное небо. Маргарет изображает стойку для капельницы, прозрачная трубка заканчивается закрепленной пластырем иглой в моей вене. Строгий жакет расстегнут, солнечные лучи рельефно обрисовывают прекрасную высокую грудь под тонкой материей белой блузки.
— Ральф, он очнулся!
— Серж, ты меня слышишь?
— Да, Ральф.
— Сколько я показываю пальцев?
— Три.
— Серж, тебе кололи правдин и «зет семьдесят»?
— Да.
— Хорошо.
— Мисс, все будет хорошо.
— Ральф, постарайся.
Голова уже двигается. Поворачиваю. Наша машина с распахнутыми дверьми и багажником, солидный открытый специальный чемодан с медицинской начинкой. Ральф сосредоточенно поочередно набирает в шприц содержимое двух ампул.
— Мисс, после укола он потеряет сознание, так и положено.
— Да, Ральф, действуй.
Приходит забытье, мягко забирая боль…
Диван, безжалостно воткнутый в деревянную панель стилет держит очередную капельницу. Голова словно набита ватой, но боли нет. Спальня Михаила Сергеевича. От стены к стене в домашних тапочках Елены меряет расстояние Маргарет.
— Хвост.
— Что? Что, Серж?
— Ты как тигрица, Марджи. Тебе не хватает только хвоста.
— А клыки?
— Я их видел сегодня в кабинете командира базы.
— О, Серж… Как ты себя чувствуешь?
— Почти хорошо. Ральф заслужил поощрение.
— О Ральфе поговорим потом. Расскажи, что произошло с тобой? Ничего не скрывай!
От тебя скроешь… Практически правдиво излагаю историю работы на ломбардщика и события последних дней.
— Как ты выдержал допросные препараты?
— Не знаю. Наверное, установлена психоблокада (спасибо, Солдат!).
— Серж, объясни мне, почему ты не бросил работу, когда тебе стала платить Хелен?
— Мужчина должен содержать себя сам, Марджи.
