шоферами, — огорчилась я.
— Номер был густо заляпан грязью, явно нарочно, считает Томас. Никакого дождя вчера не было.
— Пожалуй, он прав. Похоже, все действительно хитро продумано. А нельзя машину найти по следам колес? Пусть полиция этим займется. Они же хвастают, что легко и быстро находят всех виновников дорожных катастроф.
— Только хвастают. Какие там следы! Ведь у колонки бывают за день сотни машин. Полиция вообще не хочет видеть в этом происшествии никакого преступления. Просто неосторожность водителя, не вызвавшая, к счастью, серьезных последствий, — так уверяют в полиции.
Он помолчал, размышляя, потом добавил:
— А я согласен с Томасом: тут дело нечисто, хотя и постарался его разубедить, чтобы не пугался слишком. Начнет еще накручивать всякие страхи, чего доброго, откажется от поездки. И Гансу ты, пожалуйста, не проговорись, а то напишет еще какой-нибудь сенсационный детектив. Покушение совершили после появления его глупой заметки. Тоже, по-моему, не простое совпадение. Он расписал все приметы: детство в монастыре, загадочная татуировка. Кого-то встревожило, что мы ведем поиски. Раньше никто о Томасе ничего не знал, вот он и жил спокойно…
— Ты прав, — согласилась я. — Но кому нужно нападать на бедного Томаса? Зачем?
— Я тоже над этим ломаю голову: кто и почему? Кому вдруг помешал Томас? Денег у него нет, а бедняков зря не убивают, — помнишь хорошую повесть Сименона? У него Мегрэ ищет преступника именно по этому признаку: бедняков зря не убивают… Видимо, Томас что-то знает, хранит в глубинах памяти какую-то важную тайну, пока не подозревая об этом. И кто-то боится, что мы поможем ему ее вспомнить…
5
Несчастье с Томасом задержало нас, и только через три недели, жарким июньским полднем, мы вышли из самолета на аэродроме возле Бургаса.
Морис заранее списался с болгарскими властями, и нас встретил высокий черноволосый человек лет тридцати, с красивым, точеным профилем.
— Добър ден! Георги Раковский, — представился он и поспешно добавил на безукоризненном немецком языке, видно, чтобы сразу внести полную ясность: — Сотрудник государственной безопасности.
Я с любопытством посмотрела на него. Мне понравилась его прямота. Конечно, помогать в наших поисках должен был сотрудник именно такого учреждения: ведь все материалы, связанные с военным временем, наверняка хранятся у них. К тому же, как предупреждал Морис, поиски нам придется вести в пограничной зоне, — еще удивительно, как нас туда вообще пускают.
Раковский был в штатском — белая рубашка с закатанными рукавами и распахнутым воротником, безукоризненно выутюженные серые брюки. В свою очередь, он так пристально рассматривал Томаса, словно мысленно сличал его лицо с какими-то фотографиями, возможно хранящимися у них в архивах… И татуировку у него на запястье он сразу заметил, так и впился в нее глазами.
Это внимание, похоже, немного напугало бедного Томаса. Он словно почувствовал себя преступником и, наверное, сам уже был не рад, что начал поиски богатых родичей…
Расспросив, как долетели, Раковский учтиво осведомился, хотим ли мы сразу отправиться в путь или желаем отдохнуть и осмотреть Бургас.
— Нет, давайте не терять времени! — по-моему, не слишком вежливо ответил Морис.
Раковский склонил голову, выражая полную покорность, и сказал:
— Хорошо. Тогда поедем в Ахтополь. Там остановимся и будем тщательно осматривать окрестности. Собственно, административный центр Странджанского края — городок Малко Тырново. Но он довольно далеко от моря…
— Нет, искать надо на побережье, — перебил Морис. — Ему все время снилось море где-то поблизости.
— Тогда надо остановиться в Ахтополе, — кивнул Раковский.
— Это далеко отсюда?
— Восемьдесят два километра.
— Туда можно добраться самолетом? Хотя нет, лучше поездом: может, Томас узнает дорогу.
— Машина ждет, — ответил Раковский. — Это недалеко, а поезда туда не ходят. Здесь конец железной дороги, в Бургасе.
— Тупик? — оживился Морис. — А где вокзал?
— В городе. Рядом с портом.
— Надо туда непременно заглянуть, — сказал Морис и многозначительно кивнул мне.
Я его поняла без слов: вокзал рядом с гаванью, — неужели тот самый, что Томас видел однажды во сне?!
Мы сели в большую, просторную машину, кажется советского производства, и помчались по широкому шоссе. Раковский вел машину сам, и, надо сказать, мастерски.
Он все-таки ухитрился, не отклоняясь от цели, показать нам Бургас.
Город был зеленый, тенистый, с прямыми улицами и широкими бульварами.
— Драматический театр, один из лучших в Болгарии, — пояснял наш проводник. — А это опера. Поют любители, но очень неплохо… Картинная галерея… А вот и вокзал.
Мы вышли из машины, с любопытством озираясь вокруг. Вокзал был большой, нарядный, монументальный, а прямо перед ним раскинулся шумный порт. Мы постояли па площади, прислушиваясь к уличному шуму и пароходным гудкам, потом осмотрели здание вокзала, вышли на перрон, заполненный спешащими людьми…
Нет, все это явно ни о чем не напоминало Томасу.
— В Бургасе один вокзал? — разочарованно спросил у Раковского Морис.
— Нет, — ответил тот и при этом утвердительно кивнул.
Я как зачарованная уставилась на него. И потом, до самого конца нашей поездки, так и не могла привыкнуть к этому удивительному обычаю, хотя и сталкивалась с ним буквально на каждом шагу, по нескольку раз в день.
— Есть еще один вокзал, имени Павлова, — продолжал Раковский, в свою очередь удивленно поглядывая на меня и не понимая, что в его поведении вдруг так меня заинтересовало. — Он поменьше.
— И дальше от моря? — спросил нетерпеливо Морис.
— Нет, тоже совсем рядом.
Мы осмотрели и этот вокзал.
— Кажется, я здесь бывал, — нерешительно пробормотал Томас, покосившись на стоявшего рядом Мориса.
Тот засмеялся и хлопнул его по плечу:
— Хотите сделать мне приятное? Не надо, Томас. Прошло столько лет, и тут наверняка все изменилось, так что вряд ли вы узнаете тот вокзал. К тому же товарный поезд, который вам тогда снился, стоял, наверное, где-то на дальних путях. Вы же рассказывали, что к нему никого не подпускали. Чтобы найти это место, нам придется облазить все пути на всех вокзалах Болгарии. Нет уж, давайте лучше искать прямо ваш родной дом. Уж его-то вы сразу узнаете наверняка. Едем в те края, где женщины танцуют на раскаленных углях. Мы увидим, надеюсь, эти пляски? — повернулся Морис к улыбающемуся Раковскому.
— Боюсь, что нет, — ответил тот, опять утвердительно кивая. — Они бывают обычно весной.
— Жаль. Но все равно — едем!
— Но вы должны хотя бы пообедать перед дорогой, — смутился Раковский. — У нас так не принято
