испытывали к ним римляне. Отсюда распространение легенд о них, как о «демонах». Европейцам притязания Аттилы, азиатского царька, казались абсурдными, нелепыми и наглыми. По сути, границы державы Аттилы напоминают границы современной России. Отважный сын степей был для порабощенных народов промыслом Божьим.
Империя гуннов просуществовала недолго. После смерти Аттилы не нашлось никого, кто бы мог продолжить дело сплочения германских и скифских (русско-славянских) народов. История гуннов, однако, на том не закончилась. Этот великий народ не мог совершенно исчезнуть с мировой арены, ведь народы не исчезают и не умирают, а передают невыполненные миссии своим наследникам. Скажем, плоды созидательной деятельности Рима достойны похвалы. Они нашли выражение в строительстве городов, виадуков, дорог, обеспечивших могущество Рима, и в существовании римских законов. Дороги связали между собой все части империи, но прочнее дорог связали народы узы римских законов. Эти законы будут регулировать жизнь многих государств и после крушения Рима. Достаточно взглянуть на кодекс германского королевства остготов. Король Теодорих издал около 500 г. кодекс, имевший силу равно для готов и для римлян. Этот кодекс вырастает из римского права, и его статьи напоминают положения, входящие в кодекс Феодосия или в знаменитый сборник «Приговоры» юриста Павла. И хотя в 154 статьях «Эдикта» короля предусмотрены не все процессуальные случаи, тем не менее он и тогда предлагает обращаться к действующим законам варваров и римлян. Эдикт сохраняет некоторые положения национального права, но достаточно прочесть его с начала и до конца, чтобы убедиться, что от этих положений мало что осталось: так, частное право, уголовное право, процедура изменены в соответствии с римским духом; и документы судебной практики, доступные нам по сборнику Кассиодора «Варии», показывают, отмечает Л. Альфан в работе «Великая империя варваров», что фактически до конца царствования Теодориха на его территории «правило бал почти исключительно римское право».
Следует учесть и то, что Рим предстал в глазах многих варваров неким универсальным государством, которое в общем и целом вполне отвечало их жизненным устремлениям, целям и задачам. Эллины не могли дать народам той военной мощи, организации, безопасности, наконец, тех карьерных возможностей, которые давал имперский Рим. Римляне позднего времени были лояльны к другим народам, они уже не демонстрировали своей исключительности, Рим охотно принимал на службу людей любых национальностей, даже любых религиозных убеждений, любых кровей.
В свою очередь, варвары чувствовали себя все увереннее в рамках Римского государства. Однако (и это не могло не тревожить коренной народ) бурное насыщение институтов державы, как и самой столицы, варварскими элементами меняло облик Рима. Начался процесс, известный как «варваризация Рима». Английский историк А. Тойнби писал: «Таким образом, если варвары неуклонно поднимались по ступеням римской социальной лестницы, то римляне начинали двигаться словно в противоположном направлении. «Германские вожди не только получали теперь высокие командные должности, но и добрались до высших гражданских постов. Во время правления Феодосия консулами были Рихомер, Меробауд и Бауто, а позже появляется по крайней мере еще пять германских имен. Когда канцелярия, гордость императора, перешла в руки варваров, стало ясно, что былая исключительность исчезла и германцы завоевали прямой путь в сердце Империи задолго до того, как прогремели их главные дела», – пишет Диль. Пятый век был эпохой, когда римляне, становившиеся варварами, и варвары, становившиеся римлянами, на какой-то период застыли, взирая друг на друга». Короткая фаза социального паритета стала «периодом неустойчивого равновесия между Варварством и Цивилизацией». Стоит подчеркнуть, что схожие процессы имели место в других великих цивилизациях – в китайской, русской, американской. Но тогда что же привело Римскую империю к катастрофе? Ведь то, о чем мы говорили ранее, т. е. расширение границ Империи, вовлечение в культурный ареал множества варварских племен, усвоение ими норм законов, универсализация систем управления, близость семей или их этническая взаимосвязь, проникновение в правящие слои и на высшие посты в Империи бывших варваров должно было, в принципе, не ослабить, а, напротив, усилить Римское государство. Что этому помешало? Если суммировать все причины и привести их к одному знаменателю, увидим: римский корабль налетел на скалу, имя которой – социально-классовый и племенной мятежи. И причиной стало отсутствие средств существования у подавляющего большинства народа, т. е. у крестьян, ремесленников, пастухов, солдат и т. д. Гауденций писал, что крестьян, умерших от голода или вынужденных принять убежище у церкви, было так много, что ему даже стыдно называть их число. Масса людей стала бандитами в Италии, Испании, в Северной Африке, на Дунае, Галлии и Британии. В итоге в Галлии вспыхнули волнения в 369, 401, 405 гг. В разных частях Империи полыхали войны, мятежи, восстания. Надежды, возникшие в ранний период Империи, так и не реализовались. По выражению римского историка Аммиана, тогда надеялись, что новый строй приведет к тому, что «знатные и бедняки в едином порыве и согласии» пожелают отдать жизнь за свою страну, чтобы обрести спокойную и мирную жизнь на небесах. Наивно идеалистический «золотой век» мечтателей, так и не родившись, уступил место золотому веку обладателей золота.
Сальвиан писал о поведении римских богачей и, соответственно, о положении простых людей: «Бедных грабят, вдовы стонут, сирот притесняют, так что многие. получившие либеральное воспитание, ищут совместного с врагами убежища во избежание смерти в условиях всеобщих гонений. Они ищут у варваров прощения римлянам, поскольку не могут вытерпеть варварское бездушие у римлян.» Римские богачи были безжалостнее варваров по отношению к своему народу, аристократы и сенаторы Рима за годы Империи разбогатели чрезвычайно и были в среднем впятеро богаче, чем на заре Империи. Чтобы понять средний размер богатств этих господ, скажем, что римский писатель Симмах, считавшийся человеком среднего достатка, владел тремя домами в Риме и по меньшей мере 13 домами в различных районах Италии, не считая недвижимости в Сицилии и Африке. При этом, по словам Олимпиодора, каждый из виднейших богачей «имел у себя все то, чем, по-видимому, обладал средних размеров город, – ипподром, форумы, храмы, фонтаны и бесчисленные бани». Таким городом богачей были погибшие в лаве Везувия Помпеи.
Богачи вели жизнь пресыщенно разгульную и паразитическую и не думали вкладывать деньги в производство товаров или в развитие сельского хозяйства. Безудержная алчность заставляла их, как писали христианские моралисты Амвросий и Иоанн Златоуст, покупать «дом за домом, поле за полем, выбрасывая на улицу прежних владельцев и захватывая целые деревни в свои собственные ненасытные руки». Плывя вдоль этрусского побережья, можно видеть безграничные владения новых собственников. Говоря о власти в Риме, путешественник с Востока писал: «В этом городе есть сенат состоятельных людей. Каждый из них должен исполнять свои обязанности на высокой должности. Но они предпочитают этого не делать. Они стоят в сторонке и предпочитают в праздности наслаждаться своим богатством». Они не желали ни облегчить ношу народа, ни участвовать в защите своего государства. Сальвиан справедливо возлагает главную вину за крах Империи на богачей: «Кто может найти слова, чтобы описать гнусность нашей нынешней ситуации? Теперь, когда Римское государство уже угасает или по крайней мере испускает последнее дыхание в том самом углу, где, казалось, еще теплится жизнь, умирает, скованное путами налогов, как лапами бандитов, остается еще много богатых людей, чье бремя налогов лежит на бедных; иначе – есть очень много богатых людей, чьи налоги убивают бедняков. Я сказал очень много, боюсь, я должен был бы, по правде, сказать все. Богатые становятся богаче за счет уменьшения бремени налогов, которые они и так легко несут, а бедные гибнут от увеличения налогов, которые им всегда было трудно выносить. Так что превозносившееся лекарство чаще всего возвышает одних и так же часто губит других». Безудержное обогащение богатых было на время прервано Валентинианом I (364–375 гг.), дунайским солдатом, «не принадлежавшим к этому магическому кругу и ненавидевшему их самих и их влияние». При нем возник и институт официальных лиц, называемых Защитниками Народа или Защитниками Общества,
