Конкистадоры грабили древние города, жгли прекрасные храмы, убивали женщин, детей, стариков. А потом пришли монахи, начали строить на пепелищах «божьи храмы» и усиленно просвещать неразумных и заблуждающихся уцелевших «младших братьев».
Безымянный историк погибшего народа так записал об этом в той же «Книге вестников скрытых вещей»:
«Потом начали проповедовать христианство, которое должно было стать всеобщей религией нашей страны. Потом начали строительство храма в середине города Тихоо: тяжелый рабский труд был уделом того времени. Потом начались казни на виселицах и пытки огнем, подносимым к кончикам наших пальцев. Потом на свет появились веревки и кандалы. Тогда дети младших братьев попали в жестокое рабство. Налоги собирались в больших размерах. Потом были провозглашены семь заповедей слова божия. Будем же сердечно приветствовать наших гостей: пришли наши старшие братья…»
Как он выглядел, этот «старший брат», святой отец Луис Торсаль, построивший храм на костях убитых майя?
Андрей никогда не видел его портретов, но в памяти почему-то всплывало лицо какого-то монаха – аскетическое, с запавшими щеками. Злые тонкие губы, глаза под набрякшими веками смиренно опущены долу, белоснежный воротничок высовывается из-под шелковой тонкой сутаны, а на шее – тяжелый серебряный крест…
Нет, это, конечно, не Луис Торсаль – настоятель какого-то скромного заштатного монастыря. Это ему вспомнился портрет епископа Диего де Ланды, прочно и навсегда пригвоздившего себя к позорному столбу истории своими зловещими «подвигами» в Юкатане.
Это ему, просвещенному епископу Диего де Ланде, обязаны мы тем, что от всей литературы древних майя уцелели лишь три неполные рукописи, над расшифровкой которых ученые бьются до сих пор. В древнем городе Мани была богатейшая библиотека, ее собирали веками. И вот в 1549 году туда приехал Ланда и приказал вынести все книги на площадь и сжечь.
Костры запылали по всей стране. Ланда так увлекся, что даже присвоил себе самочинно функции инквизитора и начал пытать и сжигать на кострах всех, кто имел несчастье попасть к нему в руки по обвинению в апостазии – «отступничестве от христианства и тайном жертвоприношении». Не щадили даже мертвых: выкапывали их из могил и тоже сжигали на кострах.
За столь фанатичную ретивость его пришлось на некоторое время отозвать в Испанию. А потом, через девять лет, он вернулся обратно и вдруг, словно спохватившись, начал старательно собирать и записывать уцелевшие предания погибающего народа. Но много ли их уже осталось? Ведь недавно он сам так старательно и беспощадно заставлял их забыть. И все книги сжег на кострах.
И все-таки сведения, собранные в старости Диего де Ландой в его «Сообщении о делах в Юкатане», оказались бесценными для историков. А приведенный в ней алфавит давно исчезнувшей письменности древних майя служит, в сущности, единственным ключом для расшифровки немногих уцелевших рукописей и всех надписей на календарных стелах и стенах древних храмов.
Самолет вдруг начал валиться на крыло.
Опять авария? Нет, оказывается, он так увлекся своими мыслями, что и не заметил, как долетели.
Сделав круг над затерянным городом, самолет пошел на посадку.
Их встречал необычно взволнованный Франко поразительной новостью. Начав расчищать гробницу, рабочие сдвинули в сторону саркофаг и обнаружили под ним замурованный ход, ведущий куда-то дальше, в глубины пирамиды!
Альварес был озабочен. Надо переводить рабочих на новое место и поскорее начинать раскопки возле миссии, пока святые отцы не спохватились и не заручились какими-нибудь охранными грамотами. А тут еще непонятный загадочный ход обнаружен в гробнице. За что взяться?
– Решаем так, – сказал, наконец, профессор. – Гробница от нас не уйдет. Оставим тут Хосе с парочкой рабочих. Пусть он ее сторожит и помаленьку ищет могилы, наносит их на план. А мы отправляемся в Толуске. Сначала я, прихватив парочку рабочих, чтобы сразу начать копать, пока святые отцы не опомнились. Потом Джонни перебросит туда остальных…
– Мне нужен отдельный рейс, – сказал Андрей. – У меня лаборатория.
Альварес посмотрел на него и улыбнулся.
Настоятель встретил Альвареса совсем не так приветливо, как в первый раз. Пришлось снова произносить длинные пламенные речи. А рабочие между тем дружно взялись за лопаты, и отцу настоятелю не оставалось уже ничего другого, как покорно смириться и только наблюдать за раскопками из окна, похожего на крепостную бойницу.
Сонный церковный покой кончился. К ужасу настоятеля, между огородом, превращенным окончательно в посадочную площадку, и основным лагерем археологов в затерянном городе возник над диким лесом настоящий воздушный мост. Джонни летел снова и снова, доставляя рабочих и оборудование для раскопок, потом Андрея с его походной лабораторией.
Открытия – одно удивительнее другого – начались сразу, в первый же день.
За первым скелетом извлекли из земли второй, потом третий, четвертый…
Андрей, не обращая внимания на ворчание профессора, неуклонно устанавливал свою стерильную палатку над каждым вскрытым погребением, затем облачался в защитный костюм и брал из могил пробы для анализов. Потом он на всякий случай проводил тщательную обработку могилы дезинфицирующими средствами и лишь только после этого разрешал к ней подступиться археологам, – разумеется, настояв, чтобы они тоже надели защитные костюмы…
Это приводило Альвареса в неистовство. Но Андрей оставался непреклонным.
Настало время проверить пробы, взятые из трех могил в затерянном городе. Андрей с душевным трепетом открыл термостат.
Электронного микроскопа у него не было, но и по косвенным признакам можно опознать невидимок.
Никаких следов вируса черной оспы! В пробах были признаки лишь обычной и безвредной для людей микрофауны.
Только в одной, по всем данным более древней гробнице обнаружилось присутствие микробов какого-то загадочного вида. Андрей пока опознать их не мог. Тут нужны более сложные анализы, которые можно было сделать лишь по возвращении в институт.
Итак, они снова столкнулись с загадками.
– Час от часу не легче, – огорчился профессор, когда Андрей сообщил ему о результатах своих исследований. – То черная оспа, то ее нет, но зато вы открываете еще какую-то загадочную напасть и не можете даже сказать определенно, что же это за болезнь. Вместо ясности все только темнее делается, а?
У Альвареса тоже хватало забот, Андрею даже неожиданно пришлось заняться деятельностью судебно-медицинского эксперта.
Некоторые из раскопанных скелетов почему-то лежали в неестественных позах, словно тела побросали в могилу как попало. Местами на костях виднелись следы повреждений, нанесенных какими-то острыми предметами.
– Посмотрите, эта плечевая кость у него явно рассечена мечом, – тянул к себе Андрея за рукав профессор. – Верно?
– Да, очень похоже. Но когда: при жизни или скелет был кем-то поврежден после? Я затрудняюсь определить…
– В этом потом разберутся специалисты. А сейчас вы постарайтесь тщательно и дотошно, как вы умеете, описать все повреждения, какие заметите. Потом мы все сфотографируем, пронумеруем и запакуем каждый скелет отдельно.
– А к какому времени относится это необычное захоронение?
– Почему-то очень мало погребальной утвари, так что трудно датировать. Но, боюсь, для вас оно не
