красивые, в одиночестве не хотелось. Нужна была клетка. Золотая. В крайнем случае серебряная. Кто знает, может, лет через пять согласится и на стальную… О нет, только не это… Если и стальная, то чтобы как можно чаще забывали запереть…
Сегодня заявил о себе ещё один жаждущий… И сам хорош, и защитить, как выяснилось, может, и деньги какие-то зарабатывает, если, конечно, в долги по уши не влез. Но… Опять эти постоянно присутствующие «но». Во-первых, до нехорошего прост и не особо умен. Во-вторых, молод и через несколько лет либо сразу сбежит, либо сначала на сторону побегает, а затем сбежит. В-третьих, ну какой это тыл? Нет, этот хотя и глыба, но для фундамента не годится. А где его взять-то, тот необходимый монолит? Раньше нужно было только свистнуть, чтобы перед тобой застыла шеренга, — выбирай. Так нет, не свистнула. И дождалась… А теперь из жалкой кучки выбирать надо, а то и её не будет.
Каждому овощу свое время, подумала она, в очередной раз поразившись народной мудрости, и стала собираться домой. Факсы пришли вовремя. Что теперь толку… Шеф переегорил всех. Оформил себе командировку на Ближний Восток. Якобы разобраться на месте… Как же, разберется. Это в молодости мог рискнуть, взять решение на себя. Сейчас, как крот в норе и обеими руками за подлокотники — не оторвешь.
Вечером повторилось утро. Ольга Максимовна так же вышла из здания и сразу же заметила «хонду», только теперь знала водителя. Валерий так же врал, объясняя свое присутствие и приглашая подвезти до дома. Она же на этот раз не обманывала, когда молча села и скупо отвечала в течение всей поездки на попытки объясниться. Хотелось сразу все расставить по местам. Ольга Максимовна поблагодарила за его поступок. И готова была пригласить в этот вечер к себе, если бы твердо знала, что такой вечер больше не повторится или повторится, но только по её желанию. Однако Ольга Максимовна была уверена, начнутся поиски встреч, объяснения, клятвы, звонки, то есть все то, что мешает жить, когда этого не хочешь.
— Милый Валера, — сказала она в ответ на его признания, — мне, конечно, приятно слышать от вас эти слова, но подумайте, зачем нам все это, а тем более вам. Поймите, я же намного старше. И не пытайтесь возражать. Не единственная и далеко не такая, как вы говорите. Вам нужна другая женщина, поверьте.
Ольга Максимовна прекратила говорить, пытаясь угадать, хватит ли с него сказанного или надо ещё что-то добавить, чтобы не особо задеть отказом самолюбие. И решила, что этого недостаточно.
Ну не тянул он ни на золотую, ни на серебряную клетку, а с железной можно и повременить.
— И не смотрите, пожалуйста, на меня такими глазами. У вас все впереди.
Он бурно возражал — она была непреклонна, опытной рукой руководя происходящим… Валерий нервничал, пытаясь донести до её сознания свое состояние, а также предотвратить ту ужасную ошибку, которую она готова была совершить, отказав ему. Она молчала. Он сбивался, повторяя одно и то же, а время работало на нее. Наконец, когда паузы между признаниями увеличились, вклинилась.
— Валерий, поймите же вы наконец, — с надрывом в голосе заговорила она, смахивая набежавшие слезинки, это умела в совершенстве, — ну почему обязательно любовь, разве чувство дружбы не может быть таким же большим? Ну почему все мужчины так одинаково глупы, претендуя на эту вашу любовь, ради которой готовы все разрушить? Будьте благоразумны. Спасибо вам за все. Надеюсь, вы меня понимаете.
Она, внешне опечаленная, вышла из машины и направилась к подъезду.
— Д-а-а… И откуда берутся ещё такие динозавры? — тихо проговорила она и, развернувшись, одарила Валерия прощальной улыбкой.
«Черт поймет этих интеллигенток, разве я замуж звал, — не понимал Чуб ситуации, — я ж в долгосрочную аренду хотел…»
Глава 22
Утро прошло как нельзя скверно. Ночью Зверь несколько раз приходил в комнату, где спали супруги, и долго смотрел на лежащих. Виолетта вставала попить и спросонья наступила на него. Зверь даже не зарычал, но женщина чудом не упала, зато сильно ударилась коленом о туалетный столик. Сон с неё слетел мгновенно. Колено распухло, и добрых полчаса она ныла, проклиная свою несчастную жизнь с Ивановым. Наконец тому все это надоело, и он предложил развестись, чем очень сильно напугал жену. Одно дело, когда живут плохо, но ведь до собаки все, как считала она, было прекрасно. Во всяком случае, имидж нормальной супружеской пары оба поддерживали на достаточно высоком уровне. А тут — развод. Не говоря уже о материальных потерях, колоссальный моральный ущерб. Ее, как разведенку, перестанут приглашать в гости определенные семьи. Почему-то считается, что разведенные женщины всегда интереснее женатым мужчинам, и жены побаиваются заводить таких подруг или поддерживать знакомство в их ином статусе. И еще. Воспитанная такой же затурканной женщиной, она невольно страшилась всяких перемен. Это как любимая чайная чашка, щербатая, но своя.
У него появилась другая. Иного объяснения Виолетта придумать не могла. Но сразу же вызревал вопрос: кому он такой плохонький нужен? А вдруг со мной плохонький, а с другими орел? Превозмогая боль в колене, она подвинулась к мужу ближе и сделала робкую и неуклюжую попытку сексуально заинтересовать Иванова. Того даже подбросило на кровати. Получив столь неожиданный и грубо решительный отпор, Виолетта затаилась и, притворившись обиженной, начала размышлять.
Конечно, она не королева, но ведь и не Жирардо. Виолетта считала француженку на редкость некрасивой женщиной. Сама она не то чтобы сторонилась Женских разговоров, но активного участия в них не принимала. Когда отдельские оставались одни, без мужиков, такие байки про сильный пол витали в атмосфере, что там солдатская казарма. Тьфу. А надо бы слушать, кто, как, до какого предела? Зря она не Делала ему это самое… И это не позволяла… И так не могла… Надо бы у отдельских проконсультироваться. С этим решением и уснула, а утром, несмотря на боль в ноге, потащилась на работу.
Вот каркалыгу Бог послал, впервые так подумал о жене Николай, но виду, что жалеет, не подал, даже не посочувствовал. В голове все ещё вертелись собственные слова о разводе. Он их отлично помнил.
Повеселевший после ухода жены, он прибрал по своему разумению в квартире и стал ждать вызванного для прививок ветеринара. Двадцать баксов за вызов его не смутили. Главное, сходить в милицию и написать заявление. Николай был уверен, что хозяин не найдется. Собака, видимо, сбежала с какой-то дачи, где несла охрану, может быть, с щенячьего возраста, так как ещё в первый вывод заметил, что Зверь боится машин и всяких механизмов. В лифте, например, жался к ногам. А милиция на крайний случай. Вдруг найдется? Тогда пусть оплатит содержание и за находку. Деньги немалые. Один щенок стоит две с половиной тысячи баксов.
Так в размышлениях и уборке прошло утро.
Зверь почувствовал врача ещё от лифта. Заметался. Спрятался за диван. Иванов с удивлением наблюдал за собакой вплоть до звонка в дверь. Зверь не покинул убежища, не побежал вслед за Николаем к двери, остался там же.
На пороге стояла красивая молодая женщина. Впрочем, теперь Иванов уже не пускал на них слюни и не отклячивал нижней губы. Просто равнодушно отметил про себя, что врач молода и красива.
— А что же вы жесткий намордник не купили? Собака взрослая. Не удержите, — сразу сказала врачиха.
— Не тронет, — убежденно сказал Иванов, — воспитан. Кроме того, обошел все магазины — нет.
— Да. Порода редкая. Они не очень распространены.
Он потянул Зверя за ошейник и только тут заметил, что пес наделал под себя лужу.
— Надо же…
— Что?
— Описался.
— Впервые вижу такой случай. С маленькими обычно бывает, и то, если перенесли когда-то шок.
— Верите — нет, он вас от лифта почуял.
— Знаете что, по виду ему года два. Смотрите, в холке какой. Собака из разряда элитных. Скорее всего, привозная или неучтенка.
