Дональд поднял руку и в ответ покачал ладонью.
Они двинулись дальше.
Солнце взошло и светило прямо в глаза. Взлетевшего слева второго петуха он упустил. Заметил лишь, когда Мейсл трижды выстрелил по далеко летящей птице. Дональду показалось, что фазан сбит. Но потом он увидел, как птица преспокойно держит путь к леску.
«Э, брат, а охотник-то из тебя аховый! Так стрелять будешь, немного дичи принесешь. Хотя на дьявола она ему нужна?! Попалить – и только».
Мейслу везло. Его сеттер первый из собак сделал стойку перед затаившимся в бурьяне фазаном. Забыв о своей собаке, Дональд восхищенно глядел на вытянутого в стойке пса, с поджатой левой лапой, с мордой, как указателем, направленной в сторону дичи. Мейсл, крадучись, подошел поближе к собаке. Не оглядываясь, сеттер сделал шаг, еще шаг… Птица взмыла в воздух. Оба выстрела оказались никудышными. Фазан потянул в сторону силосной башни. Ничего не понимающий сеттер описывал круги в поисках упавшей птицы. И, лишь подняв морду и увидев улетающего фазана, уныло уставился ему вслед.
Так они бродили еще часа три, И неохотно отправились к дому при звуках рога, созывавшего всех на усадьбу.
На террасе состоялся шумный обед. Сэм суетливо бегал по комнатам и один за другим приносил трофеи, завоеванные им в различных охотничьих испытаниях.
Самым правдивым персонажем всех рассказов – «истинных случаев», – которыми Сэм сдабривал довольно вкусный суп из обыкновенной домашней курицы, Дональду показалась прекрасная подружейная собака, которая тихо вошла на террасу и легла у ног своего хозяина. Как только Дональд увидел эту собаку, он потерял всякий интерес к обеду и даже перестал прислушиваться к тому, что говорилось за столом.
Красивая, пепельного цвета шерсть сеттера лоснилась. Большие, сильные лапы, вытянутые вперед, были грациозно сложены перед мордой. Свесив язык набок и время от времени облизываясь, он бросал на хозяина, как Дональду казалось, укоризненные взгляды.
Да, пожалуй, больше всего Дональда поразили в собаке ее глаза – они как бы говорили: «И ты веришь ему? Ну, значит, ты и сам из их породы. Только ваш брат охотник может верить охотнику!»
Дональд нагнулся, взял лапу сеттера и, глядя на его влажный черный нос, мысленно спросил: «Эх, пес, если бы ты мог говорить, то, наверно, несколько иначе изложил бы всю эту историю с серебряным кубком, историю, которую уже в четвёртый раз принимается рассказывать твой хозяин! Не так ли, пес?»
Дональд жевал, глядя на пса. Находясь еще под впечатлением недавно закончившейся охоты, он вдруг отчетливо представил, как бы выглядела вся эта история, пересказанная собакой.
«…О, еще бы! Хозяину сейчас легко говорить, сидя за столом и потягивая вино! Посмотрите на него – он счастлив, как фазан в заповеднике.
В свое время он так обрадовался несчастному кубку, что можно было подумать, будто мы победили по меньшей мере на Олимпийских играх. Как легко собаке доставить человеку удовольствие!
Мне уже девятый год, и у меня своя житейская философия. Собака, на мой взгляд, я говорю о порядочных псах, должна спать пятнадцать часов в сутки. Должна есть – пятнадцать минут. Затем часик ей надлежит потрудиться, чтобы доставить хозяину несколько приятных мгновений. Другой часик – на самые несложные упражнения, вроде: «Принеси палку!» Ну, а оставшиеся шесть часов и сорок пять минут – на всякую ерунду.
Но вернемся к кубку. Я уже говорил, что хозяин был так обрадован этой серебряной миской, словно она была полна отборнейших кусков мяса. И уж если время от времени он принимался читать надпись на кубке, то делал это раз сто подряд: «Осенние испытания подружейных собак. Эссекс. 1960 год. Победитель Дик, принадлежащий и натасканный Сэмом Табором».
Дик – это я. Сэм Табор, как вы знаете, – мой хозяин. Что же касается «принадлежит и натаскан», эти слова всегда вызывают во мне смех – как самоуверенны люди! Но ведь и у них должны быть какие-то иллюзии!…»
Дональду начинал нравиться этот рождавшийся в его голове рассказ собаки, и при словах «какие-то иллюзии» он не выдержал и засмеялся. Все посмотрели на него. Извинившись, он старательно заработал вилкой и ножом, а Дик продолжал свою историю…
«За неделю перед теми памятными испытаниями подружейных собак хозяин взял мою голову в свои ладони и сказал:
«Дик, мой мальчик… Если ты только сможешь выиграть эти соревнования, то сделаешь меня самым счастливым человеком на земле. О, если бы ты только победил! С того знаменательного дня ты получал бы самые лучшие в мире сахарные кости. И было бы их вдоволь до конца твоей жизни!»
В испытаниях участвовало восемь собак. Я знал их всех по прошлым встречам и ничуть не сомневался, что шесть из них не стоят и пенса и не смогут сделать что-либо значительное. Я был убежден, что победителем окажется Джек.
Прежде всего он молод, как щенок. А когда собаке уже восемь лет и девять месяцев, как мне, она уже не может бегать так, как в юные годы. К тому же мой хозяин имел дурную привычку дергать за спусковой крючок ружья в самое неподходящее время.
А хозяин Джека – он принадлежал к категории людей, у которых не выпросишь голой кости, хотя сами они обладают свеженькой тушей динозавра, – был отменным стрелком.
Судьи подали сигнал, и мы с хозяином двинулись. Легко нашли трех первых птиц и подняли их в воздух. Я был страшно удивлен, увидев, что Сэм сбил двух из трех. Свершилось бы подлинное чудо, сбей он третью. Я нашел и доставил фазаноз в прекрасном стиле, и мы продолжали двигаться дальше, упустив, как и наши противники, всего по одной птице.
Джек и его хозяин несколько отстали, но я чувствовал, что они уже идут по следу своего последнего, четвертого фазана. Джек всегда искал так, словно это была последняя дичина на земле и жизнь преподобного Джека зависела от усердия в поисках испуганной птицы. Такой задор, такой стиль работы чрезвычайно импонировали судьям.
Вдруг мне показалось, что фазан где-то рядом.
Он взлетел неожиданно. Раздался выстрел, и птица стремительно пошла вниз.
