индейцами, принялись методично выживать голландцев, перемежая вооруженное сопротивление торговым саботажем. К чести голландцев скажем, что им удалось продержаться в Бразилии целых 30 лет, после чего их все-таки вытолкали (опять же — не без помощи лузитанского доблестного флота). В долгосрочной исторической перспективе чудо XVII века заключалось в уникальном симбиозе, сложившемся между автохтонными жителями и португальцами, особенно выразительном на фоне нескончаемых кровопролитий в испанских и голландских колониях. Мирное сосуществование с опорой на взаимовыгодную торговлю — таков урок ранней колонизации Бразилии.
В начале XIX века в историю Бразилии была вписана еще более экстраординарная страница: в 1807 году победоносная французская армия Наполеона усмотрела в португальской монархии угрозу своим революционным идеалам и приступила к стремительной аннексии иберийского государства. В этот момент регент Жоау (будущий король Жоау Шестой) принял историческое решение о первичной ценности Короны относительно государства, погрузил на корабли чуть ли не весь дворянский цвет нации в числе 15 тысяч человек и отбыл в полном составе к берегам Бразилии, где обосновался в новой столице империи — Рио- де-Жанейро!
Бог с ними, с внешними атрибутами беспрецедентного переселения монархии из метрополии в колонию! Конечно же, в считанные годы Рио засиял сказочным блеском новых дворцов, парков, искусственных озер, проспектов и храмов. Главное не это. Главное — Бразилия раз и навсегда изжила в себе комплекс провинциальной неполноценности, на который были обречены все без исключения европейские колонии! Мексика, Индонезия, Аргентина, Австралия — печальные выселки, обитатели которых пропитаны до мозга костей заискивающим поклонением перед далекой и великой метрополией. У одних оно находится на поверхности, у других — глубоко запрятано в подсознании (как у обитателей США), однако всех без исключения объединяет болезненная мотивация: «Докажем бывшей метрополии, что мы не хуже!»
Другое дело — Бразилия, которой ничего не нужно доказывать Португалии, потому что однажды она уже была не просто метрополией, а спасительницей империи и монархии. Подобная генетика дорогого стоит..
Когда в 1821 году Жоау Шестой вернулся в Европу — злорадно потанцевать на косточках поверженного корсиканского монстра, — сын его Педро, будущий король Бразилии, соизволил остаться в Новом Свете, дабы продолжать традицию метрополии. Расставшись с королем Португалии, Бразилия не только обрела собственного короля, но и сохранила в себе имперское величие.
Завершая краткий экскурс в раннюю историю Бразилии, хотелось бы дополнить два основных урока — уникальный симбиоз «поработителей» с «порабощенными» и отсутствие провинциального духа — третьим: естественным разделением страны на три территории, между которыми пролегает экономическая, духовная и цивилизационная пропасть.
Северо-восток, объединивший на бескрайних сахарных плантациях аборигенов-индейцев с рабами из Африки, наполнил бразильскую духовность спиритической мистикой кандомбле и умбанда4, неповторимыми музыкальными ритмами и экстатическими танцами.
Центральная и западная части страны, облюбованные португальскими фермерами, явились оплотом католической веры и национальным очагом возвышенных чувств преданного служения отечеству, чести и защиты достоинства.
Юг Бразилии — самая богатая и цветущая в экономическом отношении часть страны — заселена выходцами из Германии, Италии и славянских государств Восточной Европы, обогативших дух бразильской нации идеалами правопорядка, демократического самоуправления, рационального трудолюбия и внутренней дисциплины.
В метафизической перспективе цивилизационные полюса Бразилии, взятые сами по себе, мало интересны, однако Истории было угодно выделить четвертую территорию — Юго-Восток — заключенную в треугольнике «Белу-Оризончи — Рио-де-Жанейро — Сан-Паулу» и превратившуюся в мистическую плавильню, в которой магия черной цивилизации Северо-Востока слилась с католической пассионарностью Центра и Запада и самодисциплиной Юга. Слава о запредельной joie dе vivre5 карнавального Юго-Востока Бразилии, помноженная на криминал, исходящий из favelas — трущоб гигантского метрополиса, давно затмила воображение всей планеты.
Maturaзгo6
Монархия продержалась в Бразилии до 1889 года, а затем тихо сошла на нет одновременно с введением запрета на работорговлю, новой иммиграционной волной из Европы и торжеством республиканских иллюзий. Республика 1889–1930 годов мало отличалась от латиноамериканских аналогов: партийная чехарда, парламентская суета, коррупционные скандалы и неспособность контролировать ситуацию в стране.
Так же как и в остальных латиноамериканских государствах, затяжные периоды демократии сменялись в Бразилии не менее затяжными периодами диктатуры. В 1930 году военная хунта отодвинула от власти парламент и усадила в президентское кресло выдающегося человека — Жетулиу Варгаса, который на протяжении 15 лет демонстрировал миру поразительный симбиоз гибкости и прагматизма бразильского национального духа.
Поначалу Варгас был пламенным другом простого народа: вывел из подполья профсоюзы, выделил деньги на строительство промышленных объектов, что было продиктовано не столько потребностью в индустриализации, сколько необходимостью снизить взрывоопасную безработицу в мегаполисах.
Народ же отплатил Жетулиу Варгасу черной неблагодарностью: опросы общественного мнения демонстрировали отсутствие шансов на победу действующего президента на очередных выборах. Тот обиделся на народ, отменил действие старой конституции, утвердил новую (1934) и провозгласил диктатуру по образу и подобию Дуче.
Estado Novo7 Великого вождя Жетулиу продержалось до 1941 года. После захвата Германией Польши, Франции, Чехословакии и Норвегии президент Варгас отправил Гитлеру телеграмму с поздравлениями по случаю дня рождения и пожеланием «личного счастья и процветания немецкому народу». Узнав о телеграмме, Дядюшка Сэм переправил Жетулиу Варгасу срочную цидулю, после изучения которой состоялось мгновенное и чудесное преобразование Великого Вождя Бразилии. Он не только в одночасье разорвал дипломатические отношения с державами Оси, но и отправил 20-тысячное бразильское войско для участия в операции союзников по захвату Италии. Вот он, пример политической действенности правильно сформулированного слова.
В 1945 году генералы тихо и без шума задвинули Жетулиу обратно в комод, из которого извлекли пятнадцатью годами раньше. В 1951-м Варгас попытался снова пробраться к власти, победил на президентских выборах, но, лишенный поддержки армии, запутался в обстоятельствах и 4 августа 1954 года застрелился, оставив после себя страну, раздираемую смутой, политическим кризисом и летальной инфляцией.
Очередной демократический цикл продлился в Бразилии до 1964 года и был отмечен характерным сочетанием неудержимого экономического роста, на который страну обрекали неистощимые недра и обилие дешевой рабочей силы, и не утихающих коррупционных скандалов. В этот же период определился на долгосрочную перспективу и основной источник вдохновения «бразильского экономического чуда» — иностранные инвестиции. Кульминацией этого вектора стало правление президента Жуселину Кубичека (1956–1961), провозгласившего программу «Пятьдесят лет прогресса за пять» и превратившего местных производителей в наемных менеджеров иностранных корпораций. В историю Кубичек вошел как строитель искусственной столицы — Бразилиа.
Бразильская демократия закончилась так же непредсказуемо, как и началась: в 1964 году президент Жоау Гуларт (протеже Варгаса!) был устранен от власти все той же патриотически настроенной хунтой при поддержке ЦРУ. Роль США в свержении Гуларта не прочитывается явно, но достаточно косвенных
