пулемет. Пули снова засвистели над их головами. Ки Бок и Сок втянули шеи, пригнулись и залегли в кювет. Стрельба усилилась, теперь она слышалась с разных сторон — внизу, на берегу ручья и по ту сторону школы. Перекрестный огонь сосредоточился на главной улице поселка. Ки Бок понял, что их окружают. Мимо по направлению к холму, откуда начала атаку первая рота, метнулись какие-то тени. Ки Бок с товарищем выскочили из кювета и побежали следом.
Партизаны собрались на холме. Ки Бок залег рядом с ними. Чор Чун выглядел удрученным: было ясно, что наступление партизан выдохлось. Хак Пин тронул его за плечо.
— Надо уходить… Той же дорогой…
— Выхода нет… Надо отступать… к месту первого сбора…—глухо выдавил из себя Чор Чун, продолжая наблюдать за улицей. Он готов был разрыдаться от обиды за неудачу, за допущенные им промахи.
Партизаны группами отходили. Колонну замыкал Чор Чун. Шли, понурив головы, спотыкаясь о камни. На сборном пункте их уже поджидали партизаны из третьей роты.
— Где командир разведчиков?—первым делом строго спросил начальник штаба.
— Он ранен.
— Что же получается? Разведчики сообщили, что противника нет, а на самом деле… — обратился Чор Чун к командиру третьей роты.
— Вранье! У них даже пулеметы, огневые точки, дзоты… Кван Хо нельзя верить, он там и не был.
— Кто приказал открыть огонь?
— Мы двигались спокойно, не подозревая, что попадем под огонь противника. Пришлось отвечать…
В это время подошли еще несколько партизан, неся двух раненых. Один был без движения, будто уснул, другой беспрерывно стонал.
Чор Чун подошел ближе и узнал в одном из раненых Кван Хо. Он долго молча смотрел на него, затем повернулся и спросил:
— А это кто?
— Сон Хи, тяжелое ранение, — ответила Чон Ок и продолжала бинтовать голову раненой подруги…
Рядом продолжал стонать Кван Хо.
— Помогите, умираю…
— Чон Ок, пойдем к нему, — сказал Чун О, поддерживавший вместе с ней Сон Хи. Они опустили раненую на землю и подошли к Кван Хо. Чон Ок быстро осмотрела его рану и сердито проговорила:
— Терпи! Чего кричишь? Тебя только слегка задело!
Пуля пробила Кван Хо мякоть бедра; рана была не тяжелая. Чон Ок перевязала ногу и вернулась к подруге. Партизаны столпились вокруг, с сочувствием всматривались в лицо раненой, ожидая, когда она придет в сознание.
Наконец Сон Хи открыла глаза и увидела склонившихся над ней боевых товарищей. Щеки ее были без единой кровинки, белые, как лепестки чиндалле. Слабая, виноватая улыбка тронула губы.
— Узнаешь меня, Сон Хи?—держа ее ладонь в своих руках, спросил Хак Пин.
— Не тревожьтесь за меня, — с трудом проговорила Сон Хи и попыталась улыбнуться.
Стоявший рядом старик Цой потянул Чор Чуна за рукав.
— Виноват я, бессовестный подлец! Должен был сказать, но струсил. Из-за меня и Сон Хи умирает…
Чор Чун с недоумением уставился на старика.
— Ничего не понимаю.
— Все расскажу. Кван Хо не выполнил задания, так до старика мы и не дошли, вернулись с дороги. Мне он велел молчать, а сам доложил, будто мы были и на станции, и возле школы… А я, старый дурак, чуть не покатывался со смеху. В голову не приходило, что все так обернется… Верьте мне. Сейчас точно нож в горле застрял, а тогда не понимал…
— Правда, мы на станции не были, но старик накануне сказал, что там войск нет, — неожиданно заговорил Кван Хо.
— Рассказывай, Цой, только говори все без утайки, — приказал Чор Чун.
— Ты, — обращаясь к Кван Хо, продолжал Цой, — обманул командование. А может, тот старик сказал неправду? А может, за сутки все изменилось? Почему ты накануне боя не пошел к нему еще раз проверить обстановку, а вернулся с дороги и солгал, будто не застал старика дома? Почему?—настаивал Цой.
Кван Хо молчал, а затем снова застонал. Стало ясно, что он притворяется.
С трудом сдерживая негодование против Кван Хо, Чор Чун приказал трогаться в путь.
Двое партизан поднесли носилки и положили на них раненую Сон Хи. Никто не хотел нести Кван Хо, но пришлось; сам он, конечно, идти не мог.
Хотя первая операция партизан и закончилась неудачей по вине командира разведчиков, она немало напугала оккупантов. И уже это само по себе было успехом. Противник со страхом ждал нового нападения партизан. Основные вражеские силы ушли на север, к реке Амноккан; в тылу оставались только мелкие подразделения. Надеяться на подкрепления они не могли, тем более что ближайшая воинская часть была только на Ковонской шахте, даже на грузовиках она не могла бы поспеть вовремя из-за плохой дороги. От шахты до железнодорожной станции она петляет в горах, в пути много завалов, пешком по ней и то не легко пробраться. А напрямик, через сопки, надо продираться сквозь колючий кустарник — это отнимет еще больше времени.
Поэтому командование оккупантов решило перевести отряд из поселка на шахту, чтобы сконцентрировать силы там.
Спустя три дня, когда партизаны Хи Сона снова напали на поселок, они не встретили сколько-нибудь серьезного сопротивления. Несколько полицейских разбежались при первых же выстрелах.
Таким образом, партизаны овладели двумя волостями Ковонского уезда. Создали там отряды самообороны, стали восстанавливать прежний порядок и готовиться к наступлению на Ковон. Партизаны захватили много трофеев: оружия и боеприпасов, особенно пригодилась взрывчатка. На партизанской базе организовали полевой госпиталь, куда поместили Кван Хо и Сон Хи. Их поручили заботам Чон Ок; она была и врачом, и медицинской сестрой, и санитаркой. Девушка по-прежнему настаивала на зачислении ее разведчицей, чтобы быть рядом с Тхэ Ха, но Хи Сон решил, что она гораздо нужнее здесь, в госпитале, и снова отказал в ее просьбе.
Глава 23
Проводив Тхэ Ха, мать на следующий день, как и обещала ему, ушла из дому, к дальним родственникам в Яндоке. Она могла бы и остаться: в эти годы уже не страшны лишения или даже смерть. Но ей хотелось жить ради единственного сына, ради его будущего. Хотелось увидеть, как разгромят захватчиков. Она вышла с узелком в руках и уже подходила к окраине поселка, как вдруг дорогу загородил солдат в стальной каске.
— Куда идешь, старуха?
— А тебе что? Ноги мои, куда надо, туда и идут…
— Ишь, старая ведьма! «Ноги мои»! А если я тебя сволоку куда следует?
— Разве людям нельзя ходить по земле?
— Лю-ю-дям! А ты слыхала про красных? Советник Уоттон сегодня утром объявил, что никто не имеет права покидать поселок, а после пяти вечера вообще не разрешается выходить из дому. Поняла? — Он приставил дуло винтовки к лицу матери Тхэ Ха.
Пришлось подчиниться. С того дня старуха жила как в тюрьме. Хуже того: как в забое при обвале. Она отчаялась когда-либо увидеть сына.
Особенно жутко было по ночам. Со всех сторон выли собаки. То и дело слышалась пальба, крики, за окном проносились черные тени, то вдруг раздавались душераздирающие вопли женщин и плач детей. И
