матери Тхэ Ха хотелось заткнуть уши, ничего не слышать.
Полицейские сновали от дома к дому, шарили по всем углам. Всюду вели себя как хозяева…
На шахте появился взвод оккупантов. Сразу же были расстреляны десять рабочих. Словно черное воронье, лисынмановцы разлетелись по поселку, хватали людей и уводили их. В дом Тхэ Ха тоже пожаловали незваные гости — офицер с двумя солдатами, без спроса принялись хозяйничать, рыться в вещах. Подошли к библиотечке, которую так любил Тхэ Ха.
— В этом доме жил красный начальник… Эй, старуха, чем занимался твой сын?—спросил офицер со сморщенным, похожим на прошлогоднюю картофелину лицом. Солдаты называли его младшим лейтенантом.
— Сын не начальник, он — шахтер, — ответила мать Тхэ Ха.
— Врешь, старая ведьма! Боишься сказать? Знаешь, чем это пахнет? — офицер строго посмотрел на старуху, затем скривил рот в улыбке, словно хотел показать, что хотя и обладает всей полнотой власти, но проявляет великодушие.
— Он с десяти лет работал на шахте.
— Неправда! Сам раньше служил в компании «Торисима» и знаю, как живут рабочие. Такой дом не для простого шахтера, — обозлился лисынмановский офицер, вспомнив, как нелегко приходилось ему самому в компании «Торисима». Только после ухода японцев ему чуть улыбнулось счастье: он вступил в молодежную организацию Ли Сын Мана, старался выслужиться перед начальством. Еще с юношеских лет он твердо усвоил, что знатных и богатых надо уважать, а над бедняками и несчастными можно безнаказанно измываться. «У сильного ищи защиты, слабого бей», — часто вспоминал он слова своего отца. И всегда следовал этому правилу.
Мать Тхэ Ха промолчала.
— Не годится, старуха, говорить неправду лейтенанту… Разве рабочий будет читать такие книжки? Твой сын — красный офицер… — зло проговорил солдат с одутловатым лицом, снимая с полки томик в красивом переплете. Он повертел его в руках, впился круглыми глазами в заголовок, как обезьяна в газету.
— Хм, «Как закалялась сталь»,—по складам прочитал он заголовок романа.—Что такое «закалялась»?
Мать хотя и не читала этой книги, но со слов Тхэ Ха знала, что в ней рассказывается о русском парне, по имени Павел. Она вспомнила, что Тхэ Ха в разговорах с товарищами упоминал его имя: «Павел так сказал. Павел поступил бы так…» Павел был для него образцом. Вот почему мать невольно полюбила этого молодого русского.
— А, понял!… Это о том, как делают сталь. Наверное, учебник, — и солдат отбросил книгу прочь. — Господин младший лейтенант, ее сын — инженер, занимался сталью. Это точно.
— А ну-ка принеси книжку! — офицер взял ее и прочел заголовок. М-да… Красный инженер… ясно… Так, старуха? — И, взглянув на женщину, коварно усмехнулся. Но она ничего не ответила, хотя тоже загадочно усмехнулась.
— Гляди-ка, заулыбалась… Нас обмануть трудно. Все знаем, — продолжал офицер.
— Мы получше профессоров. Сразу разобрались в чем дело, — не удержался низкорослый солдат с едва пробившимся пушком на губах.
— «Профессор», а это что такое? — протягивая ему другую книгу, спросил второй солдат.
— Это? Какое-то мудреное название, — задумчиво проговорил «профессор».
На душе матери отлегло — они рылись на полке учебников Тхэ Ха. Солдат вертел в руках загадочную книгу, листал ее и все больше удивлялся.
— Дай-ка сюда! — офицер выхватил книжку и раскрыл ее. Бегло стал читать, делая вид, что ему все понятно.
— Эй вы, червяки! Это же роман… О каком-то господине Струве…
Он принялся было снова за чтение, но не мог понять, о чем идет речь, и отшвырнул книгу.
— Какая-то бестолковщина! Коммунисты не могут даже запятые правильно расставить.
— А помните, мы поймали в Вонсане коммуниста. На вид ничем не отличается от всех людей. Да и одет просто… — проговорил солдат. Он был новобранец, пришел из деревни и верил, что так называемые «красные» — это дикари, жестокие и необразованные, их надо бояться, против них надо воевать. Да и внешне они не похожи на обычных людей. Так говорил солдату деревенский староста и полицейские, то же самое повторяли офицеры.
— Дурак ты набитый! Тот красный переоделся, чтобы мы его не узнали.
— Но и лицо у него было обыкновенное.
— Видел бы ты его на воле: сущий дьявол. Понял, дурак? — и лисынмановский офицер погрозил кулаком. Солдат нахмурил брови и задумался.
— Старуха, а где сын? — спустя некоторое время спросил офицер.
— Откуда мне знать, — она не успела сразу придумать что-нибудь похожее на правду.
— Скрываешь?! Ты тоже красная… Не бойся, мы его не тронем! Нам тоже нужны специалисты. Если он одумается и будет честно нам служить, в обиде не останется. Скажи ему, пусть приходит, — офицер улыбнулся, пытаясь завоевать расположение старухи. — С сегодняшнего дня я буду жить в этой комнате. Не возражаешь? Сама можешь остаться в соседней. Не пугайся — ты для меня стара. Приготовь постель да прибери комнату.
— Хорошо.
Офицер направился к двери. Вслед ему солдат спросил:
— А где взять белье и одеяло?
Младший лейтенант резко обернулся. На скулах заиграли желваки.
— Тебе, крыса деревенская, сколько раз надо повторять? Найди, разыщи! Смотри, на этот раз не отделаешься карцером, расстреляю! — он погрозил пистолетом и скрылся в дверях.
Не успел офицер уйти, как «профессор» вслед ему скорчил гримасу и высунул язык.
— Ночью опять приснилась жена… — задумчиво проговорил солдат. — К ней приставал староста, она плакала и отбивалась…
— Адова жизнь!… Кругом скоты. Капитан — вор, а наш лейтенант — бабник… Да еще все они тычут в нос кулаком при каждом удобном случае.
— Лишь бы нас не трогали, пусть воруют, может, когда-нибудь попадутся.
— Ну и дурень!… Попадутся? Вряд ли. Живут припеваючи. То им сделай, то подай, то приготовь. Как янбани[18]… А у нас жзнь горькая, незавидная: кого убьют в бою, кого расстреляют. Да и жрать нечего, приходится животы подтягивать. Вообще не армия, а скотный двор.
Ты и я — скоты, а они — хозяева, — и «профессор» добавил крепкое словцо.
— У нас в деревне свиньям жилось лучше…
— А тут еще убьют…
— Красные смерти не боятся.
— Не болтай. Еще услышат, за такие разговоры каштаном будешь жариться на сковородке.
— Нашему брату смерти не миновать… не сегодня — завтра, — молодой солдат совсем расчувствовался.
Вдруг «профессор» поднялся, что-то вспомнил и пошел на кухню, бросив на ходу:
— Я сейчас.
Он подошел к старухе. Та держала свернутое в несколько раз одеяло — им когда-то укрывался Тхэ Ха. Матери казалось, что оно еще хранило тепло ее сына. Где он теперь? Холодно ему в горах?
— Мамаша, давай сюда одеяло твоего инженера!
— Не дам.
— Как это «не дам»? Понимаешь, что говоришь? Другая сама бы предложила одеяло офицеру. Ну и ведьма! — солдат оттолкнул ее и выдернул одеяло.
— Отдайте. Это сына! — старуха потянула одеяло к себе, но вырвать не могла.
— Пошла прочь, старая! — солдат толкнул мать Тхэ Ха. Она упала.
Солдат ушел, приказав принести уголь и затопить на ночь печку. Мать не тронулась с места. Солдаты унесли в другую комнату шерстяное одеяло, подушки, часы, даже пепельницу. Таково было распоряжение
