Брак по конкурсу

Действие второе

Явление первое

Сад. С одной стороны — тенистые деревья. Столики здесь и там; соломенные стулья. Кругом скамейки.

Мадам Плюм и мадемуазель Лолот сидят за одним из столиков и пьют кофе. За другим столиком, где также подан кофе, мосье Лароз, с книгой в руке, читает, попивая кофе. Мадам Фонте н, за тем же столиком, что и мосье Лароз, пьет кофе. В глубине мужчины и женщины всякого звания сидят, прогуливаются или читают.

Фонтен. Мосье Лароз, что это вы читаете?

Лароз. «Меркюр».[2]

Фонтен. Есть какая-нибудь интересная статья?

Лароз. Я как раз смотрю статью о театрах. Автор очень хвалит некоторые итальянские комедии.

Фонтен. Пусть хвалит, если ему угодно. В итальянскую комедию я не хожу и никогда ходить не буду.

Лароз. А почему вы туда не ходите?

Фонтен. Потому, что не понимаю по-итальянски.

Лароз. В таком случае это извинительно. А я по-итальянски понимаю, хожу туда и развлекаюсь.

Фонтен. Отлично, развлекайтесь, рада за вас.

Лароз. Но я знаю, что и вы, сударыня, занимались итальянским и одно время держали учителя.

Фонтен. Да, это правда, держала четыре месяца. Я начала понимать, начала переводить, но мне надоело, и я бросила.

Лароз. Вот в этом-то, простите меня, и состоит главный женский недостаток. Вам быстро все надоедает. Вы начнете и бросите. Почти все парижские дамы принимались учиться какому- нибудь иностранному языку, и почти ни одна не научилась его понимать. А почему? Потому, что им не хватает терпения, потому, что все им наскучивает, потому, что их мысли стремительно сменяют одна другую.

Фонтен. На что нам знать чужие языки? Наш язык Заменяет все остальные. Наши книги снабжают нас всем полезным и всем приятным, а наш французский театр — первый театр в мире.

Лароз. Да, конечно, но у всякой нации есть свои красоты…

Фонтен. Ах, какие же красоты вы находите в итальянской комедии?

Лароз. Она мне нравится, потому что она мне понятна. А вы с ней незнакомы, потому что ее не понимаете. Вот почему итальянский автор, пишущий на своем языке, никогда не соберет в Париже полного театра. Успех спектакля создают женщины. Женщины его не понимают, женщины его не посещают. Мужчины увиваются за прекрасным полом. И на долю итальянцев остаются только немногие любители их языка, несколько случайных зрителей, зашедших из любопытства, какой-нибудь писатель, который похвалит, какой-нибудь критик, который побранит.

Фонтен. Ну, вот видите! Чего же вам еще? Население Парижа огромно. На миллион примерно душ хватит любителей, хватит любопытных, хватит пристрастных судей, чтобы прилично заполнить театр.

Лароз. Послушайте, что говорит «Меркюр».

Фонтен. Простите, мне это не интересно, и я предоставляю вам наслаждаться его похвалами безраздельно.

Лароз. Отлично, прочту про себя. (В сторону.) Ничего не поделаешь, женщины ничего об этом не желают знать. (Читает про себя.)

Лолот. Нет, сударыня, посидим еще немного тут. Этот сад я люблю бесконечно.

Плюм. А моя страсть — это Тюильри.

Лолот. Вы правы, Тюильрийский сад обширнее, роскошнее, приятнее. После обеда там очень оживленно, и я сама охотно там бываю. Но для утра я предпочитаю Пале-Рояль: Здесь публика более избранная, не такая пестрая. Особенно около полудня здесь прелестно, очаровательна,

Плюм. А что вы скажете о Люксембурге?

Лолот. О, это сад, где гуляют философы, недовольные, главы семейств и старомодные супружеские пары.

Плюм. Я вижу, вы не очень любите уединение, покой.

Лолот. Когда мне хочется покоя, я сижу дома. Когда я выхожу, то выхожу развлечься.

Плюм. Тогда вам должен нравиться Бульвар?

Лолот. О да, очень! Эта толпа, этот шум нравятся мне бесконечно. По-моему, это красивейшее зрелище на земле. Видеть это множество карет посередине, этих бесчисленных пешеходов, которые движутся в боковых аллеях, усаженных деревьями и огражденных от экипажей… Столько роскошных кофеен, наполненных звуками инструментов и голосами певцов; столько канатных плясунов, кукольных театров, зверей, машин, различных игр и развлечений: кто сидит, кто разгуливает, кто ест, кто поет, кто играет на чем-нибудь, кто занят нежной беседой. Веселятся до полуночи, и ведь это — обычное времяпрепровождение, которое длится шесть-семь месяцев в году.

Явление второе

Те же и мосье Траверсен.

Траверсен. Гарсон!

Гарсон. Да, мосье.

Траверсен. Кофе с молоком и булочку. (Садится за столик.)

Гарсон. Сию минуту.

Траверсен. А скажите, получены «Маленькие афиши»?

Гарсон. Я сейчас видел в кафе типографского рассыльного, который их раздавал.

Траверсен. Пришлите его ко мне.

Гарсон. Слушаю. (Уходит.)

Фонтен (Мосье Ларозу). Вот посмотрите, все жаждут новостей.

Лароз. Тут можно очень дешево удовлетворить свою любознательность. Удобнейший порядок заведен в этих садах: за два су можно прочесть все листки, которые вышли за день.

Фонтен. Но их нельзя уносить с собой,

Лароз. Нет, их читают на месте, за этим смотрят особые люди.

Фонтен. Сказать по правде, в Париже удовольствия хорошо налажены.