Лена аж зажмурилась: подобных деликатесов она не видела уже полтора года. Да и раньше пробовала не так часто.
– Зачем это? – только и спросила она.
– Затем, что процесс идет в правильном направлении, – серьезно ответил Николай Владленович, – и его надо подбодрить нашим собственным удовольствием. Кроме того, так я выражаю свою личную радость.
Звучало несколько необычно, но в принципе понятно.
Ну, гулять так гулять.
В итоге Маргаритка ела все ту же манную кашу – так ей захотелось. Правда, в отличие от утренней, без ватрушки. Зато с вишневым домашним вареньем с целыми вишенками. И с огромным низкокалорийным йогуртовым тортом, испеченным, похоже, максимум за час до их приезда. Запивала аж из трех чашек: лимонадом, вишневым компотом и чаем с лимоном.
Лена, конечно, осознавала несовершенство такой диеты. Но все с лихвой окупалось счастливым видом девчонки – в последние полтора года ее глазки сияли нечасто.
Впрочем, апофеоз был впереди. Из дверей в зал вышли три человека. Хотя какие это люди? Фея, медведь и клоун.
Лена не успела подумать про их микробы, как увидела на лицах актеров медицинские маски. Круглов продумал и это.
Ребята достали гитару, маракасы и маленькую гармошку. Зал заполнился веселыми звуками.
Маргаритка немедленно изъявила желание поиграть со сказочными персонажами и – о чудо! – сама попросила маму надеть ей маску: ведь на ее новых друзьях были такие же.
Короче, веселую компанию, удалившуюся в игровую комнату, они больше не видели – только слышали. И по переливам детского смеха было совершенно ясно: Маргаритка счастлива.
Они остались вдвоем в огромном зале с полупритушенным светом.
Лене было неловко, она не понимала, чем заслужила такой праздник, но Маргариткин беззаботный смех – обычный до болезни и такой редкий в последние месяцы – искупал все.
– Ну, за удачу, – поднял бокал Николай Владленович. – И за Маргаритку. Сейчас это одно и то же.
– Спасибо, – сказала Лена, дотронувшись краем своего бокала до бокала Круглова. Тихий звон был слышен как будто дольше обычного.
Они сидели молча, с наслаждением пробуя действительно очень вкусные блюда. Так до конца вечера ни о чем серьезном и не говорили.
…Уже у подъезда, выходя из машины, Лена собралась взять на руки умаявшуюся и даже во сне улыбавшуюся Маргаритку и на секунду замешкалась. Ребенок тут же оказался на руках у Николая.
Они дошли до квартиры. Круглов положил одетую Маргаритку на ее софу. Неожиданно ловко помог снять с нее куртку и шапочку.
Лене подумалось, что сейчас он захочет остаться.
Она не могла бы сказать этого же про себя: никаких желаний Лена по-прежнему не испытывала. Разве что голова еще чуть-чуть приятно плыла после дорогого вина. Но решила не отказывать этому человеку. Она была ему благодарна. Даже долгожданный ответ томографии тоже теперь чудесным образом связывался с именем Николая.
В конце концов, пусть без любви, но и без грязи: она по прежней жизни никому ничего не должна. А чувство благодарности – это тоже немало.
Однако гость принес из машины сумки, но снимать пальто не стал, а неспешно направился к выходу. У двери остановился, повернулся к Лене. Опять он смотрел на нее снизу вверх.
– Спасибо вам, – сказала Лена. – Чудесный день. Чудесный вечер.
– Это вам спасибо, – сказал Николай Владленович. – Я вам больше обязан.
Чем он ей обязан, Лена так и не поняла.
Закрыла за ним дверь, повернула ключ в замке. Секунду постояла, вслушиваясь в затихавшие шаги на лестнице.
Вдруг стало даже обидно, что не остался. Нет, она никоим образом не влюбилась в этого человека – чтобы влюбиться, душа должна быть к этому готова. Или, по крайней мере, не должна быть занята тем, что занимает ее всю без остатка. Но если бы остался, она была бы довольна.
Лена пошла в детскую, удостоверилась, что ребенок – под одеялом, а форточка закрыта. Потом пошла к себе, разделась и уже приготовилась лечь, как зазвонил ее мобильный.
– Алло, – проговорила она, не понимая, кто бы это мог быть, время позднее.
– Это Николай.
Передумал и хочет вернуться?
– Слушаю вас, – тепло ответила Лена.
– Можно, я буду вам звонить? – спросил он.
– Конечно.
– Спасибо. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Она подошла к окну.
Вот же его машина. Только тронулась к выезду со двора. Значит, стоял, ждал.
Смешной какой.
Спать сегодня Лена будет одна.
Но на душе ее было хорошо.
Глава 6
Ефим Аркадьевич просыпаться упорно не хотел, изо всех сил цепляясь за остатки сна.
Он точно помнил, что ночью сон был вполне ничего, сильно сексуально окрашенный. Однако теперь в полупроснувшуюся голову лезли только обрывки, посвященные даже не сексу, а скорее его нежелательным последствиям.
Береславский чертыхнулся и открыл глаза.
Ну, конечно, дело в Наташке, его единственной и долготерпеливой жене. Уходя с собачкой на улицу, она раскрыла тяжелые зеленые портьеры, и теперь солнце нагло, по-хулигански лезло ему в глаза.
Придется вставать.
Ефим собрался с духом и разом вылетел из постели. Не одеваясь, босыми ногами прошлепал в ванную комнату.
Да, заматерел Ефим Аркадьевич!
Во всех смыслах заматерел.
Квартира – не докричишься. По телефону друг другу звонят, так проще. Одна ванная комната метров двадцать. А таких – две. Плюс – гостевой туалет.
Теперь, когда дочка практически самостоятельна, а внуков еще нет, квартирка стала явно великовата. Наташка уже все уши прожужжала: давай сменим на поменьше. И денег заработаем, и траты сократим. А главное, приведем окружающее пространство в соответствие со своими доходами и потребностями.
На том все и заканчивалось, потому что в этом месте Наташкиных рассуждений Береславский мрачнел, набычивался и уходил в себя. Его не по-детски напрягали даже косвенные напоминания о крутом изменении их финансового состояния. Что тоже было несомненным поводом для серьезного психологического исследования.
Ведь все хорошо знавшие Ефима Аркадьевича, были осведомлены, что этому не худенькому и давно лысому индивидууму по большому счету практически наплевать на собственное имущественное положение.
Ему было почти без разницы, что есть. И где отдыхать. И что носить. С последним дошло до анекдота, когда однажды профессор приперся на довольно важный раут в разных ботинках.
Хотя, опять же, тех, кому он был сильно нужен, его разные ботинки не очень смущали.
Единственная разница для Береславского теперь была, на чем ездить. Впрочем, его
