Век эмпирей

— Не республиканская гвардия, — сказала Амелина с улыбкой. — Наши охранники. Ваша задача — уговорить Карин. Вы обязательно должны ее убедить и не принимать отрицательного ответа. Это — для ее собственной безопасности. Окно, чтобы вывезти ее, закроется очень быстро, как только начнется стрельба.

— Стрельба?

Неистово работая в своем временном «офисе», Карин Мидулар, с одной стороны, следила за развитием ситуации с Парламентом, получая информацию по большей части из прессы, с другой — за ухудшением ситуации в Республике. Находясь на постоянной связи с адмиралом Неко, она говорила с региональными губернаторами, чтобы объявить о введении в стране чрезвычайного положения, когда грубый голос кого-то из охранников нарушил ее сосредоточенность.

— Так, а что вы собираетесь делать потом? — спросил он.

Раздраженная, она подняла глаза от пульта. К ней вторглись резко и бесцеремонно, но в тот момент она была столь сосредоточена, что даже не услышала, что кто-то вошел.

— Я пока не совсем уверена, — ответила она с сомнением. — Существует несколько вариантов, но независимо от того, что я предприму, я собираюсь вернуться сюда, где находится правительство Республики.

— Хм-м, — задумался охранник. Был он средних лет, из племени верокиор, взгляд его бегал, останавливаясь попеременно то на двери, то на груди Карин. Карин заметила второго охранника, который стоял снаружи, глядя в офис со странной усмешкой на лице. Оба ее раздражали, у обоих была отталкивающая внешность и манеры.

— Вы знаете, многие не беспокоятся о вас, — сказал охранник, приближаясь к ее столу. — А я вот забочусь. Я — ваш большой поклонник.

Безумие было в его глазах; Карин почувствовала изменения, поскольку второй охранник, стоявший снаружи, закрыл дверь, подперев ее спиной.

— Да, но вы не должны здесь находиться, — произнесла она с напором. — И я уверена, что ваш сержант должен будет поговорить с вами об этом.

— О, сержант? Он стоит снаружи, — сказал охранник, обходя вокруг стола. — Знаете, вы — привлекательная женщина. Да к тому же — «премьер-министр Мидулар». Мне это нравится.

Карин выпрыгнула из кресла, поскольку он потянулся, чтобы коснуться ее лица.

— Это переходит все границы — сказала она. — Уйдите от меня или иначе…

— Иначе что? — он улыбнулся, закрывая ее пульт, проходя мимо. — Вы позовете на помощь? Вызовете охрану? Не беспокойтесь, никто не придет, пока я не кончу.

Он ринулся вперед, издеваясь над ее исступленной попыткой защищать себя. Она закричала, когда он кинул ее на столешницу; потом почувствовала резкую боль, когда его кулак врезался ей в лицо.

— Неужели вам это не требуется? — сказал он, сдирая с нее одежду. — Вы испытали стресс; вы нуждаетесь в том, что я собираюсь вам дать.

Кашляя кровью, просочившейся через ноздри, она слабо бормотала:

— Ты за это поплатишься.

Его форменный пояс упал на пол, следом полетели штаны.

— Ругайтесь же, — сказал он, водя руками по внутренней части ее бедер, сдирая с нее нижнее белье. — Я обожаю, когда ругаются.

Она отбивалась изо всех сил, но он был слишком силен; она пробовала кричать, но он только больнее бил ее. Получая удовольствие от ее криков отчаяния и боли, он раздвинул ей ноги, собираясь проникнуть внутрь. Карин сопротивлялась, все больше слабея; мысль о том, что ее изнасилует это животное, была невыносима; в этот момент внезапная яркая вспышка ослепила ее; громкий удар оглушил и, казалось, разорвал барабанные перепонки.

Воющий звук заполнил уши; перед глазами мелькали зеленые пятна и искры. До нее донесся отдаленный звук бегущих ног, потом шум краткой борьбы.

— Боже мой! — словно сквозь подушку расслышала она знакомый голос. — Врача!

Перед ней возникло безумное лицо Кейтана Юна.

— Карин! — Она видела его рот. — С вами все в порядке?

Он отступил в сторону, но бывший с ним охранник-брутор, с самым добрым взглядом, который она когда-либо видела, — поместил пару электронных устройств ей на уши. Через секунду звон исчез, и стало можно различить какие-то звуки.

— Лучше? — спросил он.

— Да, — пробормотала она. — Но мой нос…

— Сломан, — продолжал он, передав ей салфетку из наномарли. — Держите это пониже. Когда я подниму вас, нос будет слегка поврежден.

Она чувствовала, как сильные руки поддерживают ее спину; поставленная вертикально, она увидела, как липкая кровавая слизь вытекла из носа в марлю. Она чувствовала покалывание, поскольку наноматериал нащупывал путь к источнику крови, пробуя соединить микро-разрывы в пазухах.

Санитар отступил; Кейтан обнял ее за плечи.

— Карин… — сказал он.

— Что вы… как… — простонала она, готовая вот-вот расплакаться.

— Тш-ш, — произнес он, крепче обнимая ее. — Сейчас нет времени для слез, Карин… охрана, которая сделала это с вами, — часть сети Карсота. Люди, с которыми я пришел теперь, должны вывести вас отсюда. Вы понимаете меня?

Она сидела, держа марлю, в оцепенении и замешательстве, которые перерастали в гнев.

— Две минуты, сэр, — услышала она. «Кто-то обращается к Кейтан Юну „сэр“?»

— Карин, слушайте меня, — сказал он. — Вы были бы убиты, если бы мы не прибыли. Это все.

Она чувствовала, что он помог ей встать на ноги, и гнев увеличился десятикратно, тем более что она осознала, что наполовину обнажена; вид ее порванной одежды на полу сделал ее разъяренной.

«Это действительно случилось со мной?»

— Можно ли чем-то ее укрыть, — потребовал Кейтан.

— Нет времени, — ответил санитар. — Мы должны уходить. Немедленно.

Карин увидела нереальную сцену: тот охранник, который пытался ее насиловать, лежал на спине, также полуголый; бруторы-охранники стояли на его руках и ногах, не позволяя шевельнуться.

— Что с ним собираются делать? — спросила она.

Санитар с нежными глазами отцепил оружие.

— Сэр… — сказал он, показывая, что сейчас произойдет.

— Карин, пора уходить из офиса, — предупредил Кейтан.

— Нет, — сказала она, и в этот момент каждый «гвардеец» в помещении обернулся к ней. — Я хочу это видеть.

Регион Великие Пустоши, созвездие T-W4L3

Система H9S-WC

По мере того как проходили часы, как оставалось позади пространство, для Карин Мидулар становилось все труднее понять, какая часть ее кошмара была наиболее отвратительна.

И преследование, и месть оставили столь же грязный след в ее душе, сколь грязной она чувствовала себя физически. Простая и убийственная правда была в наблюдении расправы над насильником — это зрелище принесло удовлетворение, хотя не содержало ни на гран благопристойности.

На это накладывалось парадоксальное поведение санитара: его добрые слова, сочувствие в его глазах и странные инструменты, медпакеты и оружие, которыми он и лечил, и калечил без колебания.

Память еще и еще раз воскрешала детали: приглушенный чпок выстрела, влажный треск разорванного черепа и растекающихся мозгов, ни с чем не сравнимый запах крови. Это было ужасно и безобразно; и все же странным образом доставляло удовольствие.

Лицо Кейтана то освещалось, то затемнялось, как судно — этот атакующий фрегат класса «Волк», на