— Вы спрашиваете меня, как я могу оплакивать потерю ребенка?
Гнев на мгновение исказил ее лицо; Мариус почувствовал, как ум его прояснился. Взяв себя в руки, она казалась разочарованной.
— Я могу восстановить тебя таким, каким ты был прежде, — сказала она. — Мы можем найти путь, Фалек, чтобы придать силы…
Запнувшись на середине фразы, она внезапно растерялась; кровь отхлынула от ее лица, когда она упала на колени, плача.
— Фалек, я тосковала без тебя, — рыдала она, бледная, словно призрак. — Скажи мне, что помнишь что-нибудь.
Видя ее искренность, Мариус осознал, что это было подлинной просьбой о помощи.
— Сожалею, но я не знаю вас, — признался он. — И ничем не могу вам помочь…
Лорд Виктор вошел в комнату, сопровождаемый слугами. Они быстро помогли Джамиль встать на ноги и дали ей воды.
— Моя госпожа, ваш корабль готов, — сказал он торжественно.
Игнорируя Виктора, она в последний раз обратилась к Мариусу.
— Это — не только я прошу о помощи, — выдохнула она, почти без сознания. — Весь Новый Эдем не может жить без того, что ты когда-то знал…
Мариус уставился на нее в замешательстве, не зная, что сказать; слуги увели ее прежде, чем он мог ответить.
— Я был прежде вашим учеником, — сказал Виктор, кладя руку на носилки. — Вы научили меня Вере больше, чем целая жизнь при Церкви. И никто не был ближе к ней, чем вы.
— Кто она? — спросил Мариус. — И почему она вызывает неизменное почтение?..
— Она — Джамиль Сарум, наследница одного из пяти королевских домов, правящих Империей, — ответил Виктор. — Есть пророчество, которое говорит о возвращении королевы, которая возглавит Восстановление Нового Эдема под началом Империи, и мы — вы, Лорд Фалек, — полагаете, что она — именно та женщина.
— «Пророчество»? «Восстановление Нового Эдема»? — поморщился Мариус. — Ваша вера нанесла вред вашему разуму. Вы говорите, что я был близок к этой женщине?
Виктор подавил побуждение наброситься на него.
— Вы были ее опекуном и учителем, — сказал он спокойно. — Она — королева народа — наследница, которую они предпочли бы собственным суверенам на троне Империи. Из-за вашего привилегированного положения вы обрели много могущественных врагов, включая гофмейстера Карсота — действующего правителя Империи. Как только он предположил, что есть вероятность, что она выжила, он начал кампанию по убийству ее прежних союзников. Он почти преуспел.
Мариус зарычал, когда услышал, что мог быть хоть чем-то связан с Империей Амарр.
— Когда она исчезла, то оставила королевство в его собственном праве, — продолжал Виктор. — Она придерживается своей системы, со всеми мирами и легионами паладинов, преданных только ей. Они
— Я не хочу и малой доли этого. — Мариус боролся, вздрагивая от боли, пронзающей его разбитое тело. — Какой обман стоит за этим, что позволяет ей шептать через звезды, знать то, что мы думаем и во что верим!
— Божественность, лорд Фалек. Она — воплощение того, чему мы поклоняемся. Наше место, как повелителей всех живых существ в этой вселенной, осуществляется через нее.
— Чудовищное высокомерие, — сказал Мариус. — Никакая божественная сущность не допустила бы таких вещей.
— Для вас, возможно, — сказал Виктор. — Но не для вашей прежней личности.
Он наклонился к Мариусу, глядя испуганному капсулиру прямо в глаза.
— Я последовал бы за нею на край вселенной и дальше, если бы она попросила, — рыкнул он. — Я с радостью умру за нее. И так же поступит каждый паладин, служащий ей здесь, и те, которые находятся в Империи. Было время, когда так же поступили бы и вы. Если ее величество желает восстановить вас, то вы не вспомните о богохульственных речах, которые сейчас произносите. Но до тех пор, Фалек… не испытывайте мое терпение.
— Она не имеет на это права! — крикнул Мариус. — Я — тот, кто я теперь… Фалек Грейндж мертв, и будь он проклят с его преданностью!
Виктор сделал знак медикам, ждущим снаружи. У них были инструкции излечить его травмы — включая разрушенное нервное гнездо интерфейса в его черепе, но только если это его не убьет.
— Нет, вы будете тем, кем однажды были, если она желает этого, — сказал Виктор. — Теперь отдыхайте… вселенная собирается измениться, и для вас будет роль при новом мировом порядке, верите ли вы в это или нет.
Они вынесли его, несмотря на протесты; и течение тех мгновений, когда ему, спящему, вводили наркотики. Виктор должен был сосредоточиться со всем напряжением, на которое был способен, чтобы сохранять ясность мысли. Оставить Фалека Грейнджа в том состоянии, в каком он был теперь, было соблазняюще выгодно для его собственных личных амбиций.
Первые блестящие лучи солнечного света прорвались через завесу ночи, и полумесяцы лун Калы и Альи все еще ярко сияли в небе, когда дворецкий Дома Помик Хароми поднялся на утреннюю молитву. Выйдя на балкон, располагавшийся высоко над столицей Зирой, он опустился на колени перед встающим солнцем, глядя на то, как светило распространяет свое оранжевое сияние над городом. Как действующий региональный губернатор и дворецкий Дома Сарум, он был эффективным правителем этих земель, хотя никогда не считал их своей собственностью.
Стоя на коленях, он прикрыл глаза и бормотал любимые выдержки из священных писаний, приветствуя прохладный утренний ветер и духовное одиночество этой большой высоты. Но как всегда, сердце его не оставляла печаль. Жизнь стала терпимой с годами, прошедшими после смерти Джамиль Сарум, но лишь постольку, поскольку он привыкал к новому порядку, управляя землями так, как, ему казалось, она делала бы сама, и ожидая исполнения пророчества о скором ее возвращении.
Каждое обращение к богу заканчивалась молитвой за нее и почитанием ее памяти. Но когда он поднялся, чтобы возвратиться в помещение, ее объемное изображение возникло перед ним, проецируемое пультом наладонника, который он всегда держал выключенным, пока принимал посетителей.
Помик Хароми рухнул на колени, дрожа от страха.
— Мой преданный слуга, — сказала Джамиль. — Вы преуспели, Помик.
— Это сон? — он взволнованно дышал. — Это действительно вы?
— Нет, это вовсе не сон, — она улыбнулась. — Я стою перед вами как когда-то, друг мой. Но теперь я возвращена к жизни, и с моим приходом должна начаться эпоха Исправления.
— Благодарение Богу. — Он запнулся. — Ваш облик дает мне такую силу, что у меня не остается слов…
— Сейчас же встаньте с колен, паладин, — предупредила она. — Семь зверей приближаются. Звоните в каждый колокол на планете; пошлите призыв к оружию каждому паладину в моем Доме; скройте рабов от небес. Нас будут испытывать, как никогда прежде.
— Семь зверей Минматара? — воскликнул он. — Как это может быть?
— Все мы знали, что этот день настанет, — ответила она. — Это — наше испытание, и теперь — наше время!
Его пульс участился.
— Я должен предупредить других наследников?
— Нет, — сказала она серьезно. — Оставайтесь на связи до моего возвращения.
