желания?
— Это несколько сложнее. — Фалек знал ответы на подобные вопросы в мельчайших деталях, но не
— Приму во внимание, — честно ответила она, поймав умоляющий взгляд Гира. — Ладно, только осторожней выбирай слова.
— Хорошо… — выдохнул он. — В сражении нет времени для прогрессивного сканирования, которое может сохранить базовую информацию и при этом не повредить ткань мозга. Непосредственно перед тем, как капсула кокона должна быть разрушена, пилоту вводится смертельный токсин, который замораживает всю нервную деятельность за долю секунды — как раз достаточно времени, чтоб зафиксировать снимок мозга. Как только данные регистрируются, они передаются через подпространство к определенной принимающей станции. Весь процесс занимает наносекунды.
Снова движения рук.
— Это больно? Ты можешь что-нибудь вспомнить впоследствии?
— Это возможно для пилота — помнить свою смерть, — ответил Фалек. — Воспоминания о боли от инъекции и последующее сканирование регистрируются. Но большей частью, пилот помнит только события до инъекции. Это — все.
Гир казался испуганным, но задумчивым, когда задал новый вопрос. Интерес Теи теперь также проснулся.
— Так когда ты умираешь в первый раз, ты
Фалек на мгновение помедлил с ответом. Откровенность мальчика была жестока, но одновременно и прекрасна.
— Да, — строго и серьезно ответил он. — Мы, капсулиры, все — просто… эхо наших изначальных личностей.
— А как насчет Небес? — перевела Тея. — Видел ли ты Небеса между прыжками?
По причинам, которые он не мог понять, от этого вопроса у него сдавило дыхание.
— Я не знаю ответа, — мягко произнес он. — Я не уверен, что я мог бы продолжать жить, если бы видел.
— Винс, очнись!
После сокрушительного удара по лицу, лишившего его сознания, первое, что ощутил Винс, была ужасная боль в носу.
— Каждый раз, когда я тебя вижу, ты не в порядке, — заметила Гейбл, вытирая засохшую кровь у носа и рта Винса. Один его глаз полностью заплыл. — Однако, — добавила она, — хорошо увидеть тебя снова.
Превозмогая боль, мускулы Винса начали напрягаться. Вспышка боли пробежала от копчика, заставив зарычать сквозь зубы, которые он не мог полностью стиснуть. Через силу он стал подниматься.
— Полегче, — предупредила она. — Не вставай слишком быстро, а то…
Слепой гнев — род ярости, лишающий людей способности здраво рассуждать, приказывал Винсу встать, независимо от того, насколько сильно протестовало его тело. Когда он это сделал, кровь, скопившаяся в пазухах, пробилась сквозь поврежденные носовые перегородки. Она хлынула рекой в рот, залила нижнюю губу и темно-красными каплями упала с подбородка, забрызгав пол.
Он жаждал почувствовать вкус крови, которая бы не была его собственной.
— Винс, скажи что-нибудь. — Гейбл внезапно испугалась за собственную безопасность. — Ты меня помнишь? Это Гейбл… эй!
Он оттолкнул ее прочь с выражением зверя, отбрасывающего нежеланную добычу, его кулаки превратились в стальные шары.
— Чем вы физически отличаетесь от нас? — переводила Тея. — Помимо разъемов на шее?
— Чтобы загрузить избыточные процессы, управляющие командами кораблей и компьютерами, наши умственные способности были увеличены с помощью специализированного обучения и агрессивного хирургического вмешательства, — ответил Фалек. — Мы используем извилины, которые у большинства людей бездействуют. Разъем нейроинтерфейса позволяет нам получать и передавать информацию, хранящуюся на компьютере, точно так же, как данные, хранящиеся в нашей собственной мозговой ткани. Мы можем использовать имплантаты, чтобы обострить наше восприятие, интеллект, память, силу воли… даже собственную харизму. И мы учимся на уровне подсознания, со скоростью, которая требуется для того, чтобы через разъем благополучно загрузить нейроны, отвечающие за память. — Фалек вздохнул. — Но, за исключением этого, мы такие же, как и все остальные. Мы не сильнее и не быстрее, чем любой другой человек. Маши глаза не мечут пламя, мы не можем раскинуть руки и полететь…
У Гира вырвался сдавленный хрип, напоминающий смех; искренняя улыбка появилась на юном веснушчатом лице. Это зрелище освежило человеческие чувства капсулира, для него это был эмоциональный эквивалент тому, как если бы он много дней изнемогал в пустыне от жажды и получил глоток воды.
Но затем раздались совсем другие звуки — похожие на сиплое бульканье, сопровождаемое громкими быстрыми шагами. Лицо Гира побледнело, а Тея предостерегающе вскрикнула.
Фалек почувствовал, как его шею схватили в стальной зажим и вздернули вверх. Мужчина с разбитым лицом — клокочущий монстр навис над ним. Из глаз его смотрело убийство, как и у того ассасина.
— У тебя один шанс, чтоб мне ответить! — прошипел Винс. — Скажи, кто ты?
Фалек едва мог дышать. Здоровой рукой он отчаянно пытался оторвать огромные лапы, сдавившие его горло.
— Не знаю… — просипел он.
—
— Прекрати! — закричала Тея. — Ты его убьешь!
Винс не обращал на нее внимания.
—
Его лицо побагровело и полиловело, когда амарр повторил свой ответ.
— Он действительно не знает, Винс! — убеждала Гейбл. — Подумай! Он наша единственная возможность выбраться из этой заварухи!
Монстр выпустил его из захвата, и Фалек рухнул на пол, хватая воздух. Но затем его схватили за рубаху и выволокли в коридор.
Две напуганных женщины не отставали.
— Что-нибудь может вбить в тебя хоть немного разума? — взмолилась Тея. — Она права, он нужнее нам живой!
— Здесь больше нет никаких живых! — рычал Винс. Фалек не делал ничего, чтобы сопротивляться, даже когда его жестоко проволокли по металлическому полу.
— Винс, — серьезно сказала Гейбл. —
Он это и сделал — так резко, что Гейбл со всего размаху врезалась ему в спину. Для ее хрупкой фигуры это было как влететь в перегородку: она упала назад, свалив заодно и Тею.
Скрежет отодвигаемого люка вернул ее в чувство. Они были у входа в грузовой отсек, и Винс только что открыл дверь.
Затем появился Джонас.
— Что, черт возьми, происходит? — вопросил он, его глаза сузились и были полны ярости. — Винс —
Мощным движением Винс втянул Фалека в проем и швырнул в люк. Когда капсулир скатился вниз,
