отеческие матюки командира отряда. В конце концов «вертушку» выслали, комбат слегка остыл и уже спокойно принимал рапорт о потерях противника. К этому времени большая часть ништяков и «чеховские» трупы были собраны и подняты на вершину хребта, где Юдин принял решение о забазировании на ночь.
– Вот, еще один, – Женька Спицын, вместе со своей тройкой занимавшийся сбором ништяков и уничтоженных «чехов», кивнул на притащенного последним мертвеца с раскроенным черепом. – Это он, гад, по нам со склона шмальнул.
– Отшмалялся, – с мстительным удовольствием заметил Юдин и, покосившись на Спицына, с усмешкой спросил: – Шмонали?
– Да так, – неопределенно пожал плечами Женька, но полностью отрицать очевидное – при расстегнутой разгрузке и вывернутых карманах – было сложно. – Ничего интересного…
– А в куртке смотрел? – На боевике была обычная, вполне гражданская демисезонная куртка, разве что редкого зелено-серого окраса.
– Я же говорю, мы так, поверхностно, – развел руками Спицын, давая понять, что у этого «чеха» ничего существенного не было.
А вот Юдина боевик почему-то заинтересовал. Может быть, именно этим полугражданским отличием от остальных, промышлявших в лесу, собратьев? Или тем, что в окровавленных чертах лица Алексею мелькнуло что-то знакомое? Будто где-то и когда-то он его уже видел. Вот только где и когда? Впрочем, мысль мелькнула и тут же исчезла. Он опустился на одно колено и методично принялся осматривать одежду убитого. Действительно, ничего стоящего у боевика не оказалось: возможно, и не было, возможно, все уже рассовали по своим рюкзакам опередившие командира бойцы. Разве что в левом кармане куртки убитого лежал ключ, обыкновенный ключ от городской квартиры. Алексей уже размахнулся, чтобы его выбросить, но внезапно передумал.
«Золотой ключик, на счастье», – подумал он, сунул руку в карман, вытащил оттуда кусок парашютной стропы, нанизал на него ключ и, связав концы стропы узлом, надел на шею.
– Вот так! – довольный своей выдумкой, он обвел взглядом копошащихся вокруг разведчиков и широко улыбнулся.
– Классно! – задрав вверх большой палец, заметил Спицын.
А капитан, не зная, краснеть от стыда за свою выходку или радоваться тому, что оценили, встал, отряхнул колени и направился к расположившимся в центре позиции радистам – вскоре должны были появиться «вертушки», и следовало обозначить площадку приземления и войти с летчиками в связь.
Только когда прилетевшие «вертушки», забрав раненых, взяли курс в обратный путь, Алексей вспомнил, что так и не успел перед началом боя попить – и вот теперь жажда навалилась на него с новой силой. Горло буквально горело и трескалось от пожиравшей его сухости. Опустившись на расстеленный коврик, капитан вытащил из бокового кармана рюкзака полуторалитровую баклажку и, отвинтив крышку, припал к влажному горлышку. Он пил и пил, пил и пил, наплевав на все правила и заповеди, пил до тех пор, пока на дне бутылки не осталось ни капли влаги. После чего довольно потянулся, устало откинувшись, растянулся во весь рост и уставился в очистившееся от туч удивительно ясное небо.
«Вот так бы лежать, лежать до тех пор, пока не придет сон и не примет в свои объятия!» – подумалось Алексею, и он тут же сел. Спать было нельзя. Противник наверняка видел прилетавшие вертолеты и, предположив, что спецы улетели, мог ночью вернуться за трупами убитых. А могло быть и иначе – противник мог вернуться с большими силами, чтобы мстить. Как бы там ни было, но спать этой ночью командиру группы предстояло крайне мало. Контрактники не собирались спать вовсе. По такому случаю Алексей выдал им сиднокарб, которым обычно предпочитал не пользоваться.
Но ночь прошла на удивление тихо. Видно, до одиннадцати доставшихся спецам трупов в этот раз никому не было дела, а может, некому было сообщить о погибших их родственникам. Как бы там ни было, но утро группа встретила без происшествий. А так как команда на эвакуацию пришла еще ночью, то в путь двинулись, едва забрезжило. Настроение, несмотря на бессонную ночь, было бодрое. Единственное, что его портило, – это необходимость вновь переться через весь район разведки, хотя до ближайшей дороги, где их смогла бы забрать отрядная техника, было всего ничего – метров пятьсот-шестьсот. Но и это решение командира отряда было понятно и легко объяснимо и потому протеста не вызвало ни у кого. К чему было дразнить волков, размахивая перед их мордами флагами с фамилиями убитых родственников? Шли медленно. Вчерашний день, бессонная ночь все же давали себя знать, и к месту эвакуации разведчики выбрались уже после четырнадцати. Группу встречал сам комбат; хвалить не стал, но по его хитрой ухмылке Алексей понял – результатом он остался доволен. Хотя в этот момент Юдина это не слишком-то волновало, очень хотелось спать. Но прежде следовало помыться и хотя бы немного перекусить…
А спустя неделю после уничтожения расуловской банды в…тринадцатый отряд специального назначения с большой земли прилетел важный следователь. Правда, его поездка в Чечню сложилась не сразу…
– …Два дня назад в Чечне была уничтожена банда, активно использовавшая в своем арсенале изделия нашего «кулибина», – начал свой ежеутренний доклад подполковник Трунцев. Внимавший ему полковник Колпашников лениво кивнул – мол, в курсе, – а Трунцев продолжил: – Один из убитых опознан по фотографиям как небезызвестный нам Нуриев Расул Махмедович.
Полковник и тут лишь устало наклонил голову: мол, все это было бы весьма замечательно, вот только в дело, которым сейчас вплотную занимался его, полковника Колпашникова, отдел, это не добавляло ничего. Вот если бы спецы, вместо того чтобы уничтожить, захватили боевика живьем… Но этого не случилось, и вместе со смертью Нуриева из рук полковника ускользнула еще одна и без того призрачная ниточка, ведущая к окончанию этого дела. В какой-то мере неизвестный «мастер-специалист» должен был быть даже благодарен гэрэушному спецназу за уничтожение Нуриева.
– Есть предложения? – спросил Колпашников, и Трунцев наклонил голову.
– Предлагаю выехать в Чечню и на месте ознакомиться с результатами боестолкновения, приведшего к уничтожению Нуриева.
– Резон? – Полковник потянулся и подвинул к себе лежавшую на другом конце стола небольшую папочку.
– Есть, хотя и незначительная, вероятность обнаружения улик, ведущих к остальным участникам террористических актов.
– Погоня за призраками, – отмахнулся полковник. – А впрочем… кто поедет?
– Я, – без запинки ответил Трунцев.
– Исключено, ты нужен мне здесь. Два теракта только за прошедшую неделю. Твой отъезд исключен.
– Тогда майор Романов, – подполковник назвал фамилию своего ближайшего помощника.
– Романов… – полковник задумался. – Что ж, пусть будет Романов. – Потом устало вздохнул и открыл папку с какими-то бумагами. – Только не стоит сильно надеяться, что это принесет какой-то результат.
– Попытка не пытка, – пожал плечами Трунцев и, посчитав, что его миссия закончена, направился к выходу.
– И пусть поаккуратнее! – напутствовал начальник отдела, когда подполковник уже практически скрылся за дверью.
– Естественно, естественно, – едва слышно протянул Трунцев и отправился на розыски своего подчиненного.
Пока утрясали, согласовывали и оформляли, прошли еще сутки. Наконец билет на поезд был взят, и майор Романов, упакованный всевозможными предписаниями, отбыл в путь.
Вертолет, на котором летел помощник подполковника Трунцева, был в пути недолго. Романову, на время полета погрузившемуся в свои мысли, показалось, что они только-только взлетели, а «Ми-восьмой» уже завис над зеленой травой посадочной площадки… «Вот и на месте», – пронеслось в слегка укачанном сознании майора, и, подхватив свой рюкзак, он шагнул к выходу.
– Майор Романов, – представился он встречавшему его подполковнику Викулову, – старший следователь отдела по борьбе с терроризмом.
– Подполковник Викулов, командир отряда специального назначения, – в свою очередь отрекомендовался комбат и проводил гостя прямиком в свою палатку.
