– Погодите, – сказал я. – Есть у меня мысль одна. Может, каганат и в сторонке постоит.
– Что за мысль? – встрепенулся воевода.
– Пока при себе оставлю, – ответил я ему.
– Как знаешь. – Мне показалось, что Свенельд обиделся. Или только показалось?
А он уже на сестру уставился:
– Скажи, Ольга, а на кой тебе эта заморочь? Помолчала княгиня, а потом отозвалась:
– Не по Прави это, чтоб над православными печенеги измывались. Что же это получается, мы роды братские отдали на поругание? И потом, мы путь на Царь-град по Днепру лишь до границ оборонить можем, а далее купцов и гостей Куря грабит. Еще чуток, и совсем захиреет торговля. Иноземцы окольные пути искать начнут. Мимо нас товары уходить станут. Да и не столько мне это надобно, сколько племяннику твоему. Или ты думаешь, что Святослав у мамкиного подола возмужать сможет? Крепнуть ему пора. Силы набираться. Видел бы ты его глаза, когда мы в Ольговичах на дулебов наткнулись. И войску это полезно будет. Пусть привыкает. Крепче знать они кагана своего должны. Ну а ты за ним присмотришь. И не приведи Недоля, если с ним что-то случится, – добавила она. – Не посмотрю, что брат ты мне. Самолично глаза тебе выдеру.
– Вот такие слова мне любы, – расплылся в улыбке Свенельд. – Завтра же Святослава с собой в Киев заберу.
– Глаза протри, – ухмыльнулась Ольга. – Завтра наступило. Рассвело уж.
Мы и не заметили, что утро на дворе. А я все удивлялся – и чего меня в сон клонить стало. Да зевота одолевать начала.
– Значит, сегодня, – поправился Свенельд. – Пусть со мной войско собирает. Пусть и обучение с ратью проходит. А если что, Дарена за ним приглядит…
– Ты с ума сошел! – взревела княгиня.
– Не гоношись, – остановил вскочившую было сестру воевода. – Он же у нее на руках с малолетства рос. И не на него она тогда нож точила. Тебя порешить хотела. Глупая девка была, за то и поплатилась. Говорили мы об этом не раз. Каялась она. Переживала, что мальчонку перепугала. А с тобой… может, оттого, что каган с ней побудет, и у вас что-то наладиться сможет…
– Не прощу я ей. Никогда не прощу, – упрямо сказала княгиня.
– Доля с Недолей по-всякому судьбу сплетают, – сказал я. – И так повернуть ее могут, и эдак. Так что не зарекайся, княгиня.
– Тоже мне учитель нашелся, – огрызнулась Ольга, а потом брату сказала: – Ладно уж. Пусть с тобой сын поживет. Ты только это… приглядывай за шутоломной своей…
Не знаю, как долго Ольга план свой придумывала, однако все с ее слов гладко выходило. Вот только почему-то показалось мне тогда, что дело вовсе не в народах, печенегами замордованных. Не в прибавке новых земель к Руси. И путь из варяг в греки не так просто перекрыть было. По-прежнему купцы товары свои везли, щедро на днепровских порогах от Кури откупаясь. Все одно потом в землях далеких свое возьмут и без прибыли не останутся. Ведь если бы выгоды им не было, не стали бы они за тридевять земель тащиться. На то они и купцы.
Отчего-то мне почудилось, что Ольга захотела поближе к христианской земле оказаться. К Учителям знающим. К храмам, Иисусу построенным. К вере, пока мне непонятной…
27 августа 949 г.
Голова у меня болела страшенно. Ночное питие сказывалось. Но крепился я и виду не подавал. Вот только в сон тянуло сильно. Обзевался весь. Хоть губы зашивай. Только успевал ладошкой рот прикрывать. [66]
Сидел я на завалинке, с дремотой и болью боролся, чтоб полегче стало, подарок памятный Святославу вырезал. Пардуса из липы мягкой ему обстругивал. А сам жалел, что во всем Вышгороде ни капли пива нет. Попили все горожане на Спожинках, а новое еще не поспело.
А кот борзой мне неплохо удавался. Словно живой вышел. Будто напружинился он, вот-вот на добычу свою прыгнет. С перепою, что ли, у меня так получилось? Фигурка маленькая, с дырочкой для подвеса. Будет кагану от меня оберег. Закончил уже почти.
Смотрю – идут они с Малушей. Беседуют о чем-то. Каган руками размахивает. Доказывает сестренке моей что-то. А та то головой кивает, то поглядывает на мальчонку с недоверием.
Ближе подошли. Уже и слова разобрать можно.
– …так что, Малушка, я теперь походами на врагов славу себе добывать стану, – хвастался Святослав.
– Ну-ну, – улыбнулась девчонка. – Ты смотри, чтобы слава тебя до смерти не задавила.
– Как это? – удивился каган.
– А так. Чем больше славы добудешь, тем выше нос задерешь, а с задратым носом по земле ходить не слишком удобно. Не видно же, что под ногами деется. Споткнешься о камень, на землю дрепнешься, тут тебя слава твоя и накроет.
– Как это?! – Святослав от удивления даже рот раскрыл.
– Помнишь сказку про хоробра Святогора? Тот славы столько добыл, что даже по земле ходить не мог, по колено в ней вяз. Оттого только в Репейских горах и жил. Но ты-то не Святогор. Вот она тебя и придавит. И будешь ты на земле барахтаться. Вот так. – И она начала смешно дергать руками и ногами, да еще и рожу страшную скорчила, захрипела и захныкала противно: – Ой, снимите с меня славушку, а то мочи нет! Тут враги к тебе подойдут и прикончат тебя, чтоб не мучался. И вся слава растает.
– Ну, врагов-то я не боюсь, – рассмеялся Святослав. – Врагов-то я быстро победю.
