забылся. И на границе сна и яви было мне видение… Уж не знаю, то ли насыщенный хвойный запах на меня так подействовал, то ли непривычная обстановка, но приснился мне сон будто я маленький. Сижу где-то на развалинах и плачу. И развалины те незнакомые, идти куда не знаю. Да и некуда мне идти. И до того мне одиноко и обидно, что слёзы просто ручьем льются. Тут из ниоткуда подходит страшный дядька. Вроде и не бандит он, и не людоед, но страшно мне от того, что я точно знаю — ОН чужой! И облик его течет и меняется, что не узнать и не запомнить. И душа у него потемки. Не чувствую я в нем ни злобы, ни жалости. Он берет меня за руку, и я не в силах сопротивляться иду. И вот привел он меня куда то и говорит, что я должен сделать то-то и то-то. Бубнит и слова горящими знаками прописываются в моей голове. УК-Т-УК- ЗА-УК-ЧТ, УК-Т-УК-ЧТ-20001-УК-ЗА-00010-УК-ЗП-00010-УК-ЗА-57370-УК-ЗП-740FF-УК-СА-УК-АВ-УК-Т-УК-ЧТ- УК-ЗП-60080-УК-СА-УК-Ц-УК-АВ…. Мозг мой вопит от ужаса, этой бесконечной белиберды. Мне, кажется, он лопнет от бесконечных знаков и чисел. Но вот чужой бубнить прекращает, и я сижу один в большой и холодной комнате. Что мне делать? Что делать?
До моего слуха донесся какой-то посторонний звук, Максим младший что ли заплакал?
Но нет! Плачь, раздавался где-то неподалеку. Я всполошился. Кто-то чужой рядом.
Поднялся, вытаскивая свою руку из под Розы. Потревоженная, она сонно окинула меня взглядом и тут же проснулась. Ага! Тоже дошло! Выскочив из шалаша, увидел что опоздал, не первый я на плач вышел. Светало. На опушке леса стоял Хаймович и что-то говорил какому-то ребенку с соломенными волосами. Лишь подойдя ближе, увидел, что ребенок тот с меня ростом и возрастом. Просто сидит он на земле и усиленно мотает сопли на кулак. Одет чужак был в куртку из собачей шкуры. Куртка была вся исцарапана и порвана. Клочки шерсти висели там и сям. Штаны неопределенного происхождения, оканчивались видавшими виды сапогами. От таких видов сапоги раскисли окончательно и казали грязные пальцы с треснувшими ногтями. Н-да…
— И откуда эта жертва инцеста? — спросил из-за моей спины Федор у Хаймовича.
Хаймович аж поперхнулся.
— Федор, ты откуда таких слов набрался?
— Ну, ты же сам нам с Толстым объяснял, что от кровных связей придурки рождаются.
Хаймович, озадаченно рассматривающий чужака, ответил:
— Судя по внешнему виду местный. Битый час с ним разговариваю, но что случилось и кто такой добиться не могу.
Меж тем, сквозь непрестанное хныканье доносились вполне определенные слова:
— Бросили меня… плохой Лис и Руслан плохой… бросили меня бедного, у-у-у!
— Жалуется он, что ли на кого? — сказал Федя, прислушиваясь к бессвязной речи. — Э! Откуда, братан? Что случилось?
Косой потряс незнакомца за плечо.
— Бросили меня… в-э-э-э! Плохой Лис и Рус плохой, бросили!
— Понятно, все кругом плохие, один он хороший. Ябеда, какой-то…
Чужак неожиданно оживился.
— Да! Ябеда! Я — Ябеда! — Ткнул он указательным пальцем в себя.
— Ябеда — хороший! Лис плохой!
Подумав, серьезно добавил: — Руслан тоже плохой!
— Ни хрена себе у него кликуха! Ябеда! Как он с такой кличкой выжил? У нас бы давно грохнули, — удивился Косой.
Хаймович угрюмо взглянул на Косого.
— Вот этим наш мир от ихнего и отличается. Это, прежде всего жалостью. В старину всегда жалели таких людей. Называли их убогими. Страшный грех такого обижать. И если существует Ябеда, значит, люди здесь живут правильные, с пониманием законов Божьих.
— Да? — Удивился Федор. — А какой толк от дефективных то? Корми его, одевай? А зачем?
— Федор, — строго сказал, как отрезал, Хаймович, — Мы с тобой уже этот вопрос обсуждали, и возвращаться не будем! И мне этот мир нравится!
— Жрать хочешь? — Дернул за рукав чужака Шустрый.
— Да! Кушать очень хочу, — ответил тот, указывая пальцем в открытый рот.
— На, — протянул Сережка кусок вяленого мяса.
— Ты откуда пришел? — Спросил я. — Где твоя деревня?
— Там!
Ябеда неопределенно махнул рукой, отчаянно вгрызаясь в твердый кусок.
— Ага, значит, деревня существует, что весьма обнадеживает, — заметил Хаймович.
— Что это? — указал Сережка пальцем за наши спины.
Мы, не сговариваясь, обернулись. За нашими спинами из-за вершин деревьев поднималось красное зарево.
— А это друзья мои, называется восход солнца!
Хаймович рассмеялся счастливо и загадочно.
Руслан шевелил губами, вполголоса читая чуть видимые при свете костра строчки.
Рядом на рваном матрасе дрых Коля, выводя носом замысловатые рулады. Над костром висела одежда на веревке протянутой с угла до угла комнаты. Костер затухал. Красные угли, в которых угадывались прессованные опилки, дымно тлели. Руслан в поеденном молью свитере, найденном в хате, нехотя оторвался от заветной книжицы и разломав, вынутый из ларя ящик, подкинул в костер. От шума проснулся Николай и, окинув взглядом дымную комнату и серость за окном, сказал:
— Совсем обалдел! Ты спать хоть ложился? Разбудишь, когда солнце встанет.
— При такой погоде, боюсь, мы его не скоро увидим, — ответил Руслан, продолжив чтение.
Но Коля его уже не слышал, он перевернулся на другой бок и завел прежнюю песню.
— Мяу! Мяу! — Донеслось с лестничной площадки.
Рус удивленно поднял брови. Надо же, кошка!
Пепельно—дымчатый наглый кот возник на пороге. Он проник, через небольшую щель оставленную во входной двери. Саму дверь они подперли тяжелым металлическим ящиком, непонятного назначения, но щель пришлось оставить, чтоб не угореть. Ветра на улице почти не было, и комната быстро наполнялась дымом. Кот, определил по глазам Руслан. В этом он никогда не ошибался. Самки нежнее смотрят.
Наглый кот прошелся по комнате, принюхиваясь к железному горшку, в котором они давеча варили оленину. Видя, что с крышкой ему не совладать. Он направился к Руслану, заводя знакомую кошачью песню, под названием — мурлыканье. Знал, подлец, что на людей она действует безотказно. Рус подождал, когда кот подойдет, почесал его за ухом, погладил по голове и, внимательно вглядываясь в большие желтые глаза, пытался определить, а не перевертыш ли он. Но нет, пожалуй, кроме него и Лиса тут таких нет. Вряд, ли.
А кот все же был странный. Ни одна животина дым не любит. И в дым вряд ли зайдет.
Если только не оголодает сильно. На доходягу он не похож. Странно, может, за людьми соскучился? По виду домашний, раз сам пришел. Значит, где-то есть люди. Или были.
Будем искать, решил Руслан. Не век же им с Лисом вдвоем куковать.
