Тот, что совсем не остер, но делает острым железо:
Сам не творя, покажу я, в чем дар, в чем долг стихотворца,
Что ему средства дает, образует его и питает,
Что хорошо, что нет, где верный путь, где неверный.
Мудрость — вот настоящих стихов исток и начало!
А уяснится предмет — без труда и слова подберутся
Тот, кто понял, в чем долг перед родиной, долг перед другом
В чем состоит любовь к отцу, и обрату, и к гостю
В чем заключается дело судьи, а в чем — полководца
Или мужей, что сидят, управляя, в высоком сенате —
Тот для любого лица подберет подобающий облик.
Далее, я прикажу, чтоб ученый умел подражатель
Жизнь и нравы людей наблюдать для правдивости слога.
Драма, где мысли умны, а нравы очерчены метко,
Больший имеет успех и держится дольше на сцене,
Нежели та, где одни пустые и звонкие строчки.
Грекам, грекам дались и мысли, и дар красноречья,
Ибо они всегда ценили одну только славу!
Ну, а у нас от ребяческих лет одно лишь в предмете:
Медный асс на сотню частей разделять без остатка!
«Сын Альбина, скажи: какая получится доля,
Если отнять одну от пяти двенадцатых асса?» —
«Треть!» — «Молодец! Не умрешь без гроша! А если прибавить?»
Можно ли ждать, чтобы в душах таких слагалися песни,
Песни, кедровых достойные масл и ларцов кипарисных?
Или стремится поэт к услаждению, или же к пользе,
Или надеется сразу достичь и того и другого.
Кратко скажи, что хочешь сказать: короткие речи
Легче уловит душа и в памяти крепче удержит,
Но не захочет хранить мелочей, для дела не нужных.
Выдумкой теша народ, выдумывай с истиной сходно
И не старайся, чтоб мы любому поверили вздору,
Строгих полки стариков в стихах лишь полезное ценят;
Быстрые всадники знать не хотят никаких поучений;
Всех соберет голоса, кто смешает приятное с пользой,
И услаждая людей, и на истинный путь наставляя.
Книга такая плывет за моря, приносит доходы
Для продавца, а творцу дарит долголетнюю славу.
Правда и то, что порой мы прощаем поэту ошибки:
Ведь не всегда и струна звенит, как мы бы хотели,
И отвечает смычку вместо звука высокого низким,
Вот почему не сержусь я, когда в стихах среди блеска
Несколько пятен мелькнут, плоды недостатка вниманья
Или природы людской — в ней нет совершенства. Однако
Плох тот книжный писец, который снова и снова,
Как его ни учи, повторяет все ту же ошибку,
Плох кифаред, на одной и той же фальшивящий ноте, —
Так же плох и поэт нерадивый, подобно Херилу:
Буду я рад, отыскав у него три сносные строчки,
Но рассержусь, когда задремать случится Гомеру —
Общее есть у стихов и картин: та издали лучше,
Эта — вблизи; одна пленяет сильней в полумраке,
Между тем как другая на вольном смотрится свете
И все равно не боится суда ценителей тонких;
Эта понравится вмиг, а иная — с десятого раза.
Старший из братьев! Хоть ты и сам от природы разумен,
И наставленья отца тебя разумному учат,
Все же послушай меня. В иных человечьих занятьях
Даже посредственность в дело идет: правовед и оратор,
А другой — широтою познаний Касцеллию Авлу,
Все-таки оба в цене; а поэту посредственных строчек
Ввек не простят ни люди, ни боги, ни книжные лавки!
Как на богатом пиру нескладный напев музыкантов,
Мак в сардинском меду иль масло, жирное слишком,
Нам претят, ибо мы и без них пировали бы славно, —
Точно так и стихи, услада душевная наша,
От совершенства на шаг отступив, бездарными будут.
Кто не владеет мечом, тот не ходит на Марсово поле,
Тот не пойдет состязаться, чтоб стать посмешищем людям.
Только стихи сочиняет любой, не боясь неуменья,
А почему бы и нет? Он не раб, он хорошего рода,
Всадником числится он, и в дурных делах не замечен.
Ты же, прошу, ничего не пиши без воли Минервы:
Вот тебе главный совет. А ежели что и напишешь —
Прежде всего покажи знатоку — такому, как Меций,
Или отцу, или мне; а потом до девятого года
Эти стихи сохраняй про себя: в неизданной книге
Первым диких людей от грызни и от пищи кровавой
Стал отвращать Орфей, святой богов толкователь;
Вот почему говорят, что львов укрощал он и тигров
И Амфион, говорят, фиванские складывал стены,
Двигая камни звуками струн и лирной мольбою
С места на место ведя. Такова была древняя мудрость:
Общее с частным добро разделять, со священным мирское,
Брак узаконить, конец положив своевольному блуду,
И укреплять города, и законы писать на скрижалях.
И к песнопениям их! А потом и Гомер знаменитый,
И Тиртей закалили мужей для воинственной брани,
Песней ведя их на бой; в стихи облеклись прорицанья
