Мой друг амфора, к жизни рожденная
Со мною вместе в консульство Манлия!
Что ни дари мне — смех ли, ссоры,
Дрему любви, ликованье страсти;
При ком бы ни был собран массийский Вакх,
Тобой хранимый, — ныне для праздника,
Как повелел Корви́н, откройся,
Сок заскучавший налей нам в чаши.
Мудрец, Сократа выбрав наставником,
И сам Катон свой дух высокий
Цельным вином согревал охотно.
Ты горькой мукой мучаешь доброго
И горшей злого; тайные замыслы,
Живущие в коварном сердце,
В шутках Лиэя раскрыть умеешь.
Вдыхаешь силу ты в малодушного
И жар надежды; ты неимущему
Даешь отвагу не страшиться
О, если Либер вместе с Венерою
Придут — и с ними граций согласный хор, —
Пусть факелы горят, доколе
Не побегут перед Фебом звезды!
Страж окрестных гор и лесов, о Дева,
Ты, что внемля зов троекратный юных
Жен-родильниц, их бережешь от смерти,
Ликом тройная!
Будет пусть твоей та сосна, что сенью
Дом венчает мой; да под ней тебя я
Кровью одарю кабана, что грозен
Сбоку ударом.
Ладони к небу, к месяцу юному
Воздень, Фидила, — сельский обычай свят:
Умилостиви лар плодами,
Ладаном и поросенком жадным.
Тогда минует вихрь, иссушающий
Лозу, и колос нивы помилует,
Твои питомцы и ягнята
Осенью пышной хворать не будут.
В лесах Алгида — дубы и падубы,
Тучнеет скот в лугах альбанских,
Ждет их секира жрецов суровых, —
Тебе ж не нужны жертвы обильные,
Двухлеток выи, кровью залитые, —
Ты убираешь хрупким миртом
И розмарином божков-пенатов.
Рукой невинной жертвенник трогая,
Не льстивой жертвой дара богатого
Смягчишь нахмуренных пенатов —
Хоть казною своей затмишь
Ты Аравию всю с Индией пышною,
Хоть займешь ты строеньями
Оба моря, что бьют в берег Италии,
Но едва Неминуемость
В крышу дома вобьет гвозди железные,
Не уйдешь ты от ужаса
И главы из петли смертной не вызволишь.
Лучше жить, как равнинный скиф,
Или как непреклонный гет,
Где межою поля не разделенные
Хлеб родят на потребу всем;
