обстановка в этом регионе требовала к себе самого пристального внимания. В эти годы на Дальнем Востоке не было своего центра военной разведки. 18-й и 19-й стрелковые корпуса, части которых прикрывали Забайкальское и Приморское направления и входили в состав войск Сибирского военного округа, не имели агентурной разведки в Маньчжурии и пользовались той информацией, которая поступала из Москвы. Вся надежда была на агентуру Управления в Маньчжурии. Берзин всегда внимательно следил за событиями на Дальнем Востоке. В 29-м в преддверии опасной тревожной обстановки в этот регион направлялись дополнительные силы военной разведки.
Туда был послан с группой сотрудников один из лучших работников Управления, хорошо знавший этот регион, Христофор Салнынь. Во время Гражданской войны он работал там в тылу белых армий под фамилией Завадский, и работал успешно. Его выверенные оценки военно-политических событий и прогнозы учитывались командованием Народно-революционной армии Дальневосточной республики при военном планировании. После изгнания интервентов Салныня перебросили в Харбин. Там он работал под видом крупного торговца, имевшего солидные капиталы в иностранных банках. Основная задача — наблюдение за белой эмиграцией в Маньчжурии и противодействие деятельности английской и японской разведок в этом регионе. Так что маньчжурский театр он знал отлично. Кроме того, он имел большой опыт по организации диверсионной и партизанской деятельности, занимался организацией «красных сотен» в Тюрингии и созданием сети скрытых складов и баз оружия в Германии в 1923 году. В 1924 году участвовал в переброске оружия из СССР в Болгарию, затем был резидентом и военным советником в Китае. Неудивительно, что по просьбе командующего ОДВА Блюхера и рекомендации отлично знавшего его Берзина он стал руководителем диверсионной работы в тылу китайских войск в Маньчжурии.
Вот выдержка из аттестации на Христофора Салныня, подписанной Берзиным 2 декабря 1931 года: «…Специализировался по вопросам партизанской войны и подрывного дела. Обладает твердым характером и сильной волей; в трудных условиях не теряется, обладает большим мужеством и личной храбростью; быстро ориентируется в обстановке и быстро принимает решения. Умеет управлять людьми и подчинять их своей воле; любит дисциплину и сам дисциплинирован; с подчиненными тактичен; пользуется авторитетом и любовью».
На основании всей имеющейся информации Берзин 12 июля 1929 года представил обстоятельный доклад заместителю начальника Штаба РККА Триандафилову. Анализируя обстановку в Маньчжурии, он писал, что события 10–11 июля, когда были высланы 43 высших служащих дороги, выключены железнодорожные телефоны, захвачен телеграф на станции Пограничная и в Харбине, отключены от работы все начальники служб, показывают, что дорога уже китайцами фактически захвачена. И дело не ограничилось только этими мероприятиями китайских властей. 10 июля были закрыты и опечатаны торгпредство, Госторг, Текстильсиндикат, Совторгфлот. Общий вывод доклада начальника Управления: «Очевидно, решено полностью ликвидировать всю нашу деятельность в Маньчжурии».
Чем была вызвана активизация китайских властей на КВЖД именно летом 29-го? Берзин писал в докладе, что основными предпосылками последних выступлений была «известная консолидация основных сил реакции в Китае». Отлично зная обстановку не только в Маньчжурии, но и в континентальном Китае, он правильно подметил, что отношения между Нанкином и Мукденом летом 29-го лучше, чем за весь предшествующий период, и договоренность между двумя режимами об агрессии в отношении дороги сомнений не вызывает. Свидание между Чан Кайши и Чжан Сюэляном в Пекине в начале июля, о котором стало известно военной разведке, подтверждало предположения Берзина. Учитывал он и стремление «молодых», то есть партии Чжан Сюэляна, укрепить свои позиции, получив в свое распоряжение такой лакомый кусок, как КВЖД, а также наступательные планы нанкинского правительства в направлении Внешней Монголии и похода на Синьцзян.
Берзин совершенно правильно высказал мнение, что политика мира и нежелание вооруженного обострения в Маньчжурии со стороны Советского Союза и отсутствие конкретных санкций в связи с рядом инцидентов, например налет на харбинское консульство, могут быть охарактеризованы как доказательство нашей слабости, а это, в свою очередь, приведет к новым налетам и инцидентам. В международных делах в конце 20-х уважали только сильного, и эту истину начальник разведки хорошо усвоил. Поэтому и предлагал поставить барьер китайским авантюрам, при переходе через который должен был последовать контрудар с нашей стороны и, конечно, при наличии у нас в этом регионе достаточных сил. В июле 29-го таких сил у нас там еще не было, и приходилось терпеть провокации, ограничиваясь дипломатическими демаршами.
Очень важным в докладе руководителя военной разведки являлся вывод о том, что новые правительства Японии и Англии, пришедшие летом 29-го в этих странах, не заинтересованы в развитии конфликта между маньчжурским правительством и СССР из-за КВЖД. По его мнению, главные причины насильственного захвата КВЖД следует искать не в политической линии японского, английского или американского империализма, а в условиях внутрикитайской обстановки. Этот вывод позволял военному руководству страны действовать более активно на Дальнем Востоке, не опасаясь дипломатических осложнений с крупнейшими капиталистическими странами. Дальнейшее развитие событий второй половины 1929 года показало, что прогноз Берзина был правильным. В выводах своего доклада начальник Управления отмечал, что фактическое изъятие у нас дороги и угроза официальной деятельности СССР на территории Маньчжурии требуют принятия необходимых мер дипломатического, экономического, а главное, как наиболее действенного, военного характера. Не уточняя меры дипломатического и экономического характера, как не входящие в компетенцию Управления, он предлагал из мер военного характера: демонстративное увеличение войск на границах Дальнего Востока, авиационные рейды над китайскими станциями Маньчжурия и Пограничная и немедленное назначение маневров войск СибВО на границах Маньчжурии.
17 июля Триандафилов и Берзин подписали разведывательную сводку, которая была отправлена командующему войсками СибВО и командирам 18-го и 19-го стрелковых корпусов. В сводке повторялись оценки обстановки в Маньчжурии, данные в докладе Берзина, и давалась агентурная информация о численности войск Мукденской армии. По данным Управления, полученным из Маньчжурии, во всех провинциях имелись 31 пехотная и 13 кавалерийских бригад общей численностью в 272 000 человек, имевших на вооружении 370 пулеметов и 180 орудий. Эти силы значительно превосходили численность 18-го и 19-го корпусов РККА. Но если наши корпуса в компактных группировках прикрывали Забайкалье и Приморье, то китайские войска были на огромных просторах разбросаны по всей Маньчжурии.
Вечером 19 июля из Москвы с пометками «Срочно, секретно» в Хабаровск командующему войсками округа и командирам корпусов была отправлена очередная разведывательная сводка о передвижении частей Мукденской армии. В сводке сообщалось, что четыре кавалерийские бригады движутся по Хухайской железной дороге в сторону Сахаляна (на берегу Амура, напротив Благовещенска), а две пехотные бригады перебрасываются в район пограничной станции Маньчжурия на западной ветке КВЖД. Продолжалось также формирование белогвардейского полка для действий в тылу наших войск в районах Благовещенска и Пограничной. В сводке отмечалось, что группировка мукденских войск на наших границах предположительно следующая: в районе Пограничной четыре пехотные бригады. В районе Маньчжурия — Хайлар две пехотные бригады и перебрасываются еще две бригады. На Сахалинском направлении одна пехотная бригада и перебрасываются четыре кавалерийские бригады. Это была наиболее полная сводка о концентрации частей Мукденской армии у дальневосточных границ Союза, подписанная Триандафиловым и Берзиным, и, очевидно, первая разведывательная сводка, посланная на самый «верх». Копии за подписью Берзина были разосланы Сталину, Ворошилову, Бубнову, Уншлихту, Каменеву, Ягоде и начальнику Штаба РККА.
Все последующие разведывательные сводки, подписанные Берзиным, также рассылались по этому списку. Обстановка обострялась, и он правильно считал, что высшее политическое и военное руководство страны должно было знать о том, что творится на дальневосточных границах страны. Он также хотел показать им, что Управление имеет необходимую и достоверную информацию и держит руку на пульсе событий. Наверняка было у него желание показать в выгодном свете работу Управления и доказать, что оно не зря получает огромные суммы в иностранной валюте. В преддверии борьбы за валютные ассигнования будущего 1930 финансового года такое напоминание о себе было нелишним. Берзин всегда заботился о том, чтобы доверенная ему военная разведка работала четко, продуктивно, получая максимум военной и политической информации.
Вот краткий мониторинг разведывательной информации всего за несколько дней, которую Берзин его помощник и крупнейший специалист по Китаю Никонов подписали и отправили по этим адресам. Сводка 20
