подходящее для предстоящего вечера из своего гардероба, пришлось перемерить целую кучу платьев.
— Как же я купила все это барахло? — спрашивала себя молодая женщина.
Еще раньше, в Лондоне, она отправилась, следуя советам Роско, в один магазинчик и обнаружила, что там на ее счет получены достаточно точные инструкции. Далси собирались разукрасить, как рождественскую елку. С большим трудом ей удалось убедить обслуживающий персонал магазина, что она обладает достаточным вкусом и способна сама выбрать себе одежду. Но когда Далси, подобрав четыре наряда, захотела остановиться, все в магазине пришли в страшное волнение.
— Мистер Харрисон потребовал от нас, чтобы общий счет составил по меньшей мере двадцать тысяч, — затараторили все наперебой.
— Сколько-сколько? — переспросила она. — Двадцать тысяч? Пусть себе сам покупает одежду на такую сумму.
— Мистер Харрисон будет очень недоволен, если мы не оправдаем его ожиданий, — заявил ей директор магазина.
Да, покупка одежды превращалась в неприятный долг. Когда Далси вышла из магазина, она стала обладательницей двух костюмов, пяти вечерних платьев, трех пар дорогих джинсов, нескольких фирменных свитеров, целого вороха шелкового и атласного нижнего белья, а также коллекции летних платьев. Не говоря уж о предметах личной гигиены и многочисленной парфюмерии.
Стоя теперь перед зеркалом, Далси с подозрением изучала собственное отражение. Ею овладело какое-то в высшей степени странное состояние, которое она условно назвала иронической депрессией. Молодой женщине выпало сыграть роль, очень похожую на роль Золушки на балу у Принца. Но, во-первых, все дело происходило в Венеции, городе, с которым у Далси было связаны не самые приятные воспоминания, а во-вторых, ее ожидала встреча не с принцем, а с брачным аферистом.
Зачем она вообще согласилась приехать в эту гостиницу? Ведь здесь все причиняет ей душевную боль.
Неожиданно новая мысль заставила ее поднять голову и с уверенностью взглянуть на свое отражение. В ее власти было отомстить, пусть и не тому, кто заставил страдать ее, но зато тому, кто, без сомнения, разрушил не одну женскую жизнь.
Далси так долго наводила марафет, что когда она вышла из номера в светло-голубом шелковом платье и поспешила по лестнице вниз, то поняла — она уже опаздывает.
Кафе «Антонио» оказалось маленьким и очень уютным. Несколько столиков, огороженных узорчатой решеткой, стояло на улице. Кафе выглядело очаровательно, но чего-то не хватало. Ее кавалера!
Наверное, он уже внутри, подумала Далси. Она заглянула в кафе и со скучающим видом прошла меж столиков, но того, кого она искала, нигде не было. Ее напускное равнодушие мигом улетучилось, и на лице явственно отразилось горькое разочарование.
Он обманул ее!
Эта была первая мысль, пришедшая Далси в голову. Однако, взяв себя в руки, молодая женщина должна была признать, что существует еще как минимум одна причина, почему его нет. Может быть, он просто задержался где-то, так же, как и она.
Но ведь он должен соблазнять её, напомнила себе Далси. Опоздание на первое свидание — это совсем не похоже на опытного ловеласа!
Она направилась к выходу и внезапно столкнулась с мужчиной, спешившим в противоположном направлении.
— Mio dio! — пылко воскликнул Гвидо. — Я начал уже думать, что вы не придете.
— Не приду? — удивленно переспросила Далси.
— Когда вы не пришли, я решил, что вы передумали. И отправился вас искать.
— Но я опоздала всего-то на десять минут, — запротестовала Далси.
— Десять минут, десять часов… — отозвался Гвидо. — Мне показалось, прошла вечность. К тому же я вспомнил, что даже не спросил вашего имени. Вы могли исчезнуть, и я никогда бы не нашел вас снова. Но теперь вы здесь, — с этими словами он взял ее за руку. — Пойдемте.
Он быстро зашагал по улице, увлекая за собой Далси. Говоря по правде, она уже не помнила, какие роли на этот вечер предназначала себе и ему. Сейчас ей не терпелось узнать, куда он ведет ее.
Гвидо был в голубых джинсах и рубашке ослепительной белизны. Вряд ли какая другая одежда смотрелась бы на нем элегантней! Цвет джинсов гармонировал с цветом глаз Гвидо, а рубашка создавала яркий контраст с его загорелой кожей.
— Вы могли бы очень легко найти меня, — сказала Далси, когда они с Гвидо уже достаточно далеко отошли от кафе. — Вы же знаете, в какой гостинице я остановилась.
— Я мог, конечно, прийти в «Витторио», сказать, что леди из люкса назначила мне свидание, и спросить ваше имя, — с легким смешком ответил Гвидо. — Но боюсь, я бы еще и говорить не закончил, как был бы уже на улице. Обслуживающий персонал «Витторио» обладает правильным подходом ко всякого рода подозрительным субъектам.
— А вы подозрительный субъект? — поинтересовалась молодая женщина.
— В гостинице имели бы полное право так решить, подойди я к ним и начни расспрашивать про вас. Итак, куда мы пойдем? — внезапно спросил Гвидо.
— Только вы знаете Венецию, — сказала Далси.
— Отлично. Так вот, как эксперт, я заявляю, что мы должны начать с мороженого.
— Прекрасно! — воскликнула молодая женщина. И ей показалось, что Гвидо как-то по-мальчишески усмехнулся.
— Вперед! — скомандовал он.
Они углубились в лабиринт венецианских улочек и каналов. Мощеные дороги, дома, стоящие так близко, что, кажется, они касаются друг друга своими балконами, изящные мостики, на которых так приятно стоять и любоваться плывущими гондолами… Далси была очарована городом.
— Здесь так спокойно, — поделилась она впечатлениями с Гвидо.
— Просто у нас нет машин, — ответил он.
— Вы правы, — согласилась молодая женщина. — Смешно, но раньше я как-то не замечала этого. Действительно, машинам здесь нигде просто не проехать.
— Точно, — удовлетворенно сказал Гвидо. — Совсем нигде. В Венеции можно либо ходить, либо плыть на лодке. Никто не приезжает в мой город на своих зловонных тачках.
— Ваш город? Вы всегда так говорите?
— Любой настоящий венецианец говорит так о Венеции. Тем самым мы утверждаем, что владеем ею, хотя, на самом деле, это она владеет нами. Венеция, как любящая и властная мать, никого не отпускает от себя. Где бы ты ни находился, она зовет тебя обратно. — Он внезапно остановился, смущенно хмыкнув. — А сейчас я чувствую, что она напоминает мне о мороженом.
Гвидо повел ее в кафе рядом с небольшим каналом, такое тихое, что, казалось, суета мира не проникала туда. Выбрав столик на террасе, они сели, и Гвидо подозвал официанта. Пока он делал заказ, активно жестикулируя и время от времени бросая на Далси внимательные взгляды, она пыталась понять, на каком языке он говорит.
— Вы говорили на итальянском? — спросила она, как только официант отошел.
— На венецианском диалекте, — поправил её Гвидо.
— Господи, такое ощущение, будто это совсем другой язык.
— Фактически, так и есть.
— Наверное, туристам бывает ужасно неприятно приехать сюда, выучив что-то по-итальянски, и обнаружить, что все вокруг говорят на непонятном языке, — заметила Далси.
— По правде говоря, большинство венецианцев знают английский и, конечно же, итальянский. Впрочем, — добавил Гвидо, — между собой мы разговариваем только на венецианском диалекте.
— Прямо-таки особая страна, — задумчиво произнесла молодая женщина.
— Безусловно, — его голос был преисполнен гордости. — Венеция когда-то была независимой республикой, не просто итальянской провинцией, но суверенным государством. Мы ощущаем это до сих пор.
На его лице была видна беззаветная любовь к родному городу. Далси очень хотелось, чтобы он
