больнице.
Шло время, и Хелен поняла, что ее дочь отвергла ее и она не сможет увидеть своего внука. Волосы ее начали седеть, глаза потухли.
— Потом будет проще, — пыталась успокоить ее Ди. — Война закончится, мы найдем Сильвию и опять будем счастливы.
На лице Хелен появлялась слабая улыбка. Здоровье ее стало ухудшаться, у нее часто случались приступы головокружения.
Удар, обрушившийся на них, оказался полной неожиданностью.
Однажды утром, когда Ди пришла на работу, ее встретила дежурная сестра. Вид у нее был встревоженный.
— Хорошо, что ты пришла. Иди, посмотри на новую больную на пятой кровати. Ее привезли два часа назад, и она все время повторяет твое имя.
Женщина на пятой кровати выглядела худой и измученной, ее голова была вся в бинтах. Несмотря на это, Ди ее тут же узнала:
— Сильвия… ох, Сильвия…
Сильвия открыла глаза, ее губы слабо дрогнули в улыбке.
— Ди… это ты… — пробормотала она.
— Да, это я. Что с тобой случилось?
— Бомба попала в дом… обрушилась стена… меня вытащили, но…
Ее голос сорвался.
Ди придвинула к кровати стул, села и, сжав ее руку, ближе наклонилась к ней:
— Где ты была? Почему не хотела увидеться с нами? Мама просто сама не своя от беспокойства.
— Мне не хотелось позорить ее. Как бы она все объяснила соседям?
— Ты для нас значишь больше, чем соседи. А что Фил? Где он?
— Фил… погиб в Дюнкерке. Остались только мы с малышом, но… я не знаю, где он. Когда нашли меня, его, должно быть, тоже нашли. Но где он… где мой малыш?
Голос ее звучал как в агонии.
— Его, наверно, отправили в другое отделение, — пыталась успокоить ее Ди. — Я сейчас пойду, узнаю.
Она вышла из палаты и связалась по телефону с врачом спасательной бригады, который обещал перезвонить через несколько минут. Потом она позвонила матери. Хелен даже вскрикнула, услышав, что Сильвия нашлась.
— Я иду, иду. Скажи ей.
Ди вернулась в палату. Сильвия снова закрыла глаза, и лучше было дать ей поспать. Быстрый взгляд на запись в карточке почти не оставлял надежды. Состояние Сильвии было критическим.
У Ди были другие больные, которые ждали ее. Но пока она занималась ими, ее глаза без конца возвращались туда, где лежала Сильвия.
«Поторопись, — мысленно шептала она матери, — пока еще осталось время».
К ней подошла дежурная сестра. Ди коротко ей все объяснила и сказала, что скоро придет ее мать.
— Побудь с ней, — сказала сестра. — Другие могут подождать.
— Где она? — спросила Хелен, входя в палату.
— Мам, приготовься. Все очень серьезно.
Сильвия открыла глаза, когда Хелен подошла к постели. Ди почувствовала облегчение, увидев, как женщины потянулись друг к другу. В этот момент дежурная сестра сделала ей знак подойти. Ее лицо выражало сочувствие.
— Боюсь, у меня плохие новости, — сказала она. — Ребенок был уже мертв, когда его нашли.
— О нет… — прошептала Ди. — Как я могу сказать ей об этом?
Хелен лихорадочно говорила:
— Как только врачи разрешат, я заберу тебя домой, тебя и ребенка, и ты будешь жить с нами, и мне наплевать, что скажут соседи. У нас все, все будет хорошо. Вот увидишь.
— О да, мама… пожалуйста… ты полюбишь Джо. Я назвала его так в честь папы.
— Я думаю, он и будет похож на него, — улыбнулась Хелен. — Мы все будем очень счастливы.
Ди не знала, верила ли сама во все это Хелен.
Глаза Сильвии закрылись, дыхание вырывалось короткими толчками, губы почти беззвучно шептали: «Мама… мама… мама…»
— Да, дорогая… я здесь. Держись.
Но Сильвия уже больше не могла держаться. Ее дыхание остановилось, руки упали.
— Нет! — Этот крик вырвался у Хелен, когда она обхватила руками безжизненное тело своей дочери. — Нет, ты останешься со мной! Мы поедем домой, я буду ухаживать за тобой… Сильвия… Сильвия!
Сотрясаясь от рыданий, она прижала дочь к себе, словно пытаясь вдохнуть в нее жизнь, снова и снова выкрикивая ее имя. Ди проверила пульс Сильвии, хотя знала, что это бесполезно. Ее сестра была мертва.
Хелен, всхлипывая, бережно положила ее обратно на кровать.
— Мы не потеряли ее, — пробормотала она. — Мы вырастим ее ребенка, и это будет все равно, как если бы она сама была с нами.
— Мам…
— Ведь мы можем это сделать, правда? Мы найдем ее ребенка и заберем его домой. Да, именно это мы сейчас и сделаем, именно это… именно это…
Ее дыхание перешло в протяжные хрипы. Она схватилась за горло, потом за сердце.
— Помогите! — крикнула Ди, стараясь поддержать Хелен за плечи.
Подоспела помощь. На лицо Хелен была наложена кислородная маска, но было уже поздно. Инфаркт, вероятно, был очень обширным, и через несколько минут ее дыхание остановилось.
— Иди с ними, — сказала дежурная сестра, когда двух женщин, положив на каталки, повезли в больничный морг. — Ох, бедная ты, бедная…
— Все это связано… — прошептала Ди. — Когда Сильвия ушла, моя мать ужасно страдала, но у нее оставалась надежда, что потом они все равно будут вместе. Смерть Сильвии убила ее. — Слезы заструились по ее лицу. — О боже! Что я скажу отцу? Его жена, его дочь, его внук — все в один день…
Ди всю трясло, когда Джо приехал в больницу. Его лицо было таким бледным, что в какой-то момент она испугалась, что может потерять и его.
Она рассказала ему, как все случилось, и добавила:
— Сильвия умерла у нее на руках.
— Значит, они снова нашли друг друга. Слава богу! Сильвия всегда была ее любимицей. — И мягко добавил: — А ты — моей.
До этого момента Ди не представлялось случая оценить всю душевную стойкость ее отца. Теперь перед ней был совсем другой человек, уверенный и сильный, который взял всю организацию похорон на себя, потому что, как он сказал Ди: «Ты и так хлебнула достаточно».
И это была правда — она почти достигла предела, когда они стояли в морге и смотрели, как рядом с Сильвией положили ее ребенка. Рука Джо крепко держала ее за плечи, но даже он едва не разрыдался при взгляде на бедного мальчика.
— Мой внучок, — прошептал Джо, и слезы потекли по его лицу. — Мой первый маленький внучок — и надо же, как мы встретились… Бедная Сильвия. Бедная Хелен.
Как и все, кто потерял своих близких, они продолжали не жить, а существовать — день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Джо говорил, что теперь, когда остались только они, им больше никто не нужен. Рождество сорок второго года они впервые встречали одни, без гостей. Им хотелось, чтобы этот праздник прошел тихо, без посторонних, и отклонили все приглашения.
