— Я хочу сказать ему по поводу кладовой и то, что она несколько дней отказывалась от пищи.
— Почему нет? — пожал плечами Эган.
Разговор с Лаурой и Арманом был очень коротким. Они знали Софи только потому, что она приносила, если они просили, еще одно полотенце или подушку, делая это очень неохотно. Они говорили со скрытым высокомерием, будто потратили на это дело и так слишком много времени.
Когда настала моя очередь, я сочла необходимым сказать о том, что мадемуазель Софи была враждебно настроена по отношению к нам. Да, я действительно думаю, что она очень ослабела, да, за два последних дня она съела только немного супа и выпила чаю, да, я думаю, что она упала, петли были тугие и ржавые, легко себе представить, как это могло случиться.
Инспектор записал имена и адреса наших уже уехавших постояльцев, может быть, ему придется их побеспокоить и взять показания, но у меня было такое чувство, что он не будет этого делать. Комната мадемуазель Софи была обследована очень методично: окна и другие поверхности покрывались специальным порошком для выявления отпечатков пальцев, но все это была обычная процедура, и почти никто не сомневался в том, что это был несчастный случай. Тело было увезено в фургоне «Скорой помощи» для вскрытия, а комната опечатана, на случай если понадобятся дополнительные исследования.
Лаура с Арманом уехали почти сразу.
— Это испортило весь мой отдых, — сказала Лаура с вымученной улыбкой.
Я подумала: а почему ей было не остаться еще хоть немного с Конором, который выглядел печальным и был даже более молчалив, чем обычно? Наверное, она опасалась полиции и прессы, которые могли раздуть эту историю.
Когда полиция уехала и наступило временное затишье перед приездом вечерних гостей, мы все четверо собрались в салоне.
— Нам надо найти домоуправителя вместо Софи, — сказал Эган. — Я не хочу, чтобы Мария работала так тяжело, как в эти дни.
— Почему бы не сделать управительницей Камиллу? — предложила я. — Она кажется очень энергичной.
— И привезти еще одну девушку из деревни? Отличная идея, Керри, — сказал Эган и повернулся к Конору.
Но Конор был глубоко погружен в собственные мысли и с трудом заставил себя вернуться к реальности.
— Что? Конечно. Не позаботишься ли ты об этом, Эган?
Он поднялся и вышел. Я отбросила свою гордость и последовала за ним. Он казался мне таким одиноким. Я догнала его на кухонном дворе: он стоял и смотрел на то место, где утром лежало тело Софи.
Он поднял голову, когда я подошла.
— Керри?..
— Не стоит думать об этом сейчас.
— Я знаю. — Он сказал это так, как будто все время только об этом и думал. — Я сожалею, что так грубо вел себя тогда, в ее комнате. Но она была неуправляема и ненавидела вас. Она даже могла напасть на вас. — Он отвернулся, а потом вдруг изменил тему разговора: — Вы что-нибудь слышали в ту ночь, когда она умерла?
Я рассказала ему о том звуке, который слышала и который мог произойти от удара тела Софи о землю. Он и сам мог его слышать, потому что его комната была как раз под ее, но с ним в ту ночь была Лаура, и, я полагаю, окна и ставни были закрыты. Это напомнило мне об Армане.
— Арман ходил в башенку в ту ночь.
— Когда? — Конор прямо-таки выстрелил в меня этим вопросом.
— Это было… после.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Я видела его там и раньше. В тот последний раз, когда они здесь были. Он тогда очень тихо поднимался по лестнице. Пробыл наверху некоторое время, я его не видела, а потом он снова спустился.
Он нахмурился и не отрывал взгляда от моего лица.
— Думаю, что он шпионил за вами и Лаурой, — сказала я.
Кровь бросилась ему в лицо. Он поспешил спросить:
— Вы говорили об этом кому-нибудь? Марии?
Я отрицательно покачала головой.
Он взял мои руки в свои:
— Держите это в тайне. Обещаете?
— Конечно, но…
— Это очень важно. Для вашей же безопасности… и многих других тоже, — добавил он и ушел.
Глава 13
Через неделю полиция выдала тело мадемуазель Софи Конору и Эгану. Исследование показало, что смерть наступила из-за перелома шеи в результате падения из окна, а возможно, из-за удара. Похороны состоялись при церкви в Белане. Кроме Конора, Эгана, Марии и меня, Камиллы и Берты, нашлось не много людей, которые помнили Софи и сочли необходимым присутствовать на церковной службе. Только мы шестеро составляли траурную процессию, направляясь на кладбище.
Когда мы приехали обратно, то первые гости уже прибыли и Жанна, девушка, нанятая в помощь Камилле, показывала им комнаты. Это было как доброе предзнаменование, обозначающее начало нового периода для «Фермы».
Может быть, дело было только в том, что шел август, начало отпускного сезона для большей части Франции, когда заполнены даже такие второстепенные дороги, как та, что шла через Белан-ле-От; но так или иначе, по меньшей мере половина комнат в «Ферме» всегда были заняты.
Смерть мадемуазель Софи, казалось, сняла черную вуаль с отеля. Теперь здесь весело порхали Камилла и Жанна в своих белых фартуках, расстилая скатерти и расставляя цветы. Конор оборудовал еще несколько ванных. Он пригласил себе в помощь человека из Белана, и все было подготовлено к тому, чтобы начать выкладывать плиткой пол.
Но хотя черная завеса, казалось, приподнялась над «Фермой», ни один из нас не освободился от нее. Эган, самый беспечный из всех нас, часто выглядел озабоченным, и то нежное выражение в его глазах, которое так очаровало меня, появлялось все реже и реже. Мария была больше всех обеспокоена этой переменой, происшедшей с ним после смерти Софи. Конор мог, по крайней мере, занять себя работой, укладывая трубы и сооружая приспособления для ванных комнат, — это помогало ему забыться. А когда Лаура прибыла к нам со своим еженедельным визитом, мне показалось, что и она переменилась: стала вести себя тише и меньше работала на публику.
Я знала, что это не просто мои домыслы. Как могла смерть не повлиять на всех нас? Я все чаще делала перерывы в занятиях рисованием и не могла забыть эти седые жидкие волосы, разметавшиеся по булыжнику. Может быть, мешала какая-то неопределенность: мы ведь не знали, почему и как она умерла; а может быть, это было неосознанное чувство вины за чью-то разбитую жизнь.
Как-то утром Конор остановил меня, когда я собиралась уйти на целый день.
— Мне надо поехать в Ниццу выбрать плитку для ванных комнат, — сказал он. — Я подумал, что вы хорошо разбираетесь в таких вещах. Вы бы мне очень помогли, если бы поехали со мной.
Я согласилась отправиться с ним.
Это был еще один в цепочке чудесных дней. Дорога вилась по откосам гор, то опускаясь, то поднимаясь, и, когда показалось, что горам не будет конца, перед нами вдруг раскинулось Средиземное море — как голубой мираж, оно плыло в жаркой дымке. У меня невольно вырвался возглас восхищения и удивления, и Конор съехал на обочину, чтобы я могла полюбоваться этой картиной подольше.
